Отряд смертников - Владимир Корн Страница 42

– Делать? Возьми Семена, и сходите посмотрите, что там и как. Возможно, бандиты уже ушли. По крайней мере, в бинокль никаких признаков не было видно. Зайдете справа: с той стороны лес почти вплотную подходит. И не рисковать понапрасну. Мы подождем вас на опушке: понадобится – прикроем отход. Егор, – Глеб нашел его взглядом, – присмотри за Машей.

Егор – самый молодой из них, ему и самому восемнадцати еще не исполнилось, и потому ему проще остальных найти с девчонкой общий язык. Наверное.

«Свалилась же она на нашу голову, – подумал Чужинов. – Если бандиты не ушли, придется обойти селение стороной. Нет у нас в задачах всех повстречавшихся бандитов уничтожать. Но что в таком случае делать с ней? И не бросишь ее… люди мы или такие же, как и они?»

Они поджидали возвращения разведчиков на опушке леса. Девчонка оправилась от испуга и даже повеселела, с улыбкой что-то рассказывала Егору. Тот слушал Машу с самым серьезным видом и как будто не замечал, как она строит ему глазки. А может, и замечал, но не обращал внимания. Или все же обращал: вид у Егора был такой, как будто он устал от бесконечного женского внимания и оно давным-давно его утомило.

«Дети они еще оба», – улыбнулся Глеб.

– Чужак, – отвлек его Войтов, – они возвращаются.

И верно: вынырнув из-за частокола, к ним направлялись оба лазутчика. Шли напрямик, не скрываясь, и даже по их походке точно можно было определить, что в поселке спокойно.

Так и оказалось: едва приблизившись, Рустам, шутливо откозыряв, начал докладывать:

– Мы еще по дороге на мужичков в лесу наткнулись. Они рассказали, ушли эти козлы. С утра еще свалили. Так что, красавица, смело можешь возвращаться, – улыбнулся он Маше.

Вопреки ожиданию та особых признаков радости не проявила. Наоборот, оглядела всех испуганно. Как же: с ними она чувствовала себя в полной безопасности, к тому же столько внимания… И еще накормили всякими лакомствами, о существовании которых она и забыть-то давно успела. Например, шоколадкой, покрытой седым налетом и твердой как камень, но от этого не менее вкусной.

– Мы тебя проводим, – успокоил ее Глеб.

«Заодно и узнаем: кто они, сколько их и где базируются. Информация не лишняя. Ну и переночуем в тепле, как планировали».

– Кто бы только знал, как эти гады задолбали! – У старика на глазах блестели слезы, которых он не скрывал. – Как фашисты какие-то: дай, дай, дай! А то, что мы сами последний хрен без соли доедаем, их абсолютно не колышет. Ладно бы только еду требовали, так еще повадились девок с собой забирать. Мало им того, что они баб наших за своих считают. То Аленку с собой утащили, теперь вот на Машу глаз положили. А ей-то всего семнадцатый пошел!

Глеб вспомнил, что дал девчонке от силы четырнадцать. Хотя чего удивительного при таком-то питании.

– В прошлые разы хотя бы без жертв обходились, а на этот раз сразу двоих убили. И обещали через неделю снова наведаться. Господи, как хорошо было, когда мы сами по себе жили и никто о нас не знал! Нет же, решили с соседями связь установить. Установили!

– Ладно тебе дед, глядишь, образумится все, – попытался успокоить его Прокоп.

– Да что тут может образумиться? Мор, что ли, их внезапно возьмет?

– Может, и такое случится. – Прокоп выразительно посмотрел на Чужинова, но тот молчал.

– Да уж случилось бы поскорей! – в сердцах сказал Антон Валерьевич Пахнутьев, бывший в этом селении если не главным, то самым старшим по возрасту.

– Сколько их?

– Больше двадцати человек зараз не приходило, но сколько их на самом деле, только дьявол и знает. Человек с полста точно наберется.

Рустам тоже время от времени смотрел на Чужинова, и тот прекрасно чувствовал его взгляды, но продолжал молчать. Дело ведь не в том, сколько там бандитов на самом деле: сейчас, когда он собрал вокруг себя лучших, они и всемером – грозная сила. И не в том, что у них есть задание, выполнить которое они обязаны ценой жизни. Хотя, конечно, хотелось бы без этого обойтись. Все гораздо проще. И страшнее.

Бандитское поселение – это не гигантская малина, где в перерыве между набегами пьют, гуляют, играют в карты и замышляют свои черные дела душегубы, а между ними крутятся отвязные марухи. В подавляющем большинстве случаев это – обычный поселок, где женщины стирают белье, пекут пироги и занимаются огородом, где на улицах играют дети. Вернее, не совсем обычный: от обычного его отличает то, что его обитатели считают себя вправе убивать других людей, добывая необходимое для выживания.

Вся проблема в том, что не выживут женщины с детьми, если останутся без мужчин, не тот сейчас мир. Много раз Чужинову приходилось уничтожать рыскающие в поисках наживы, идущие куда-то с конкретной целью или возвращающиеся после удачного налета банды. Но там всегда были одни лишь мужчины, отлично понимающие, на что они идут и чем им это грозит. Да, иной раз случалось и целые бандитские поселения штурмом брать. Но и тогда не оставляли женщин с детьми на пепелище, не бросали людей на произвол судьбы – распределяли по другим, нормальным поселкам, где живут, вернее, выживают, обычные люди. Бывало, до штурма дело не доходило: доходчиво объясняли обитателям бандитских прибежищ, что выбор невелик – либо перейти к нормальной жизни, либо их постигнет участь тех-то и тех-то.

Что он может сейчас? Попробовать их отрезвить? Или пригрозить карой? Не получится, и даже смешно: далековато они от тех мест, где существует хоть какая-то видимость закона благодаря стараниям Ларионова, Викентьева, того же Прокопа Киреева и им подобных.

Безусловно, тяжело смотреть и на этого старика, и на прочих обитателей: понурых, с отчаянием в глазах и без всякой надежды на будущее. Предложить всем сняться с насиженного места и уйти на запад? Туда, где, по крайней мере, бандитов им точно не будет нужды опасаться. Их примут с радостью: людей осталось мало, а земля прокормит всех, заботиться лишь о ней надо. Но вот так, зимой, в самый разгар холодов, с малыми детьми на руках и практически без запасов… Много ли их дойдет? Для себя Чужинов решил твердо: если они вернутся, хватит с него всех этих рейдов и остального прочего. Возглавит какое-нибудь поселение – ему уже не раз предлагали – и будет жить в нем ради его обитателей, Марины и их будущего ребенка. И пусть голова у него болит только о близких людях.

– Ладно, дед, и так засиделись, – сказал Глеб, поднимаясь на ноги. – Пойдем-ка мы спать. Как говорится, утро вечера мудренее.

Старик печально вздохнул и проводил их тоскливым взглядом: видно, что люди хорошие, но мало их, да и желанием помочь они не горят.

– Ну что, у кого есть какие-нибудь мысли? – спросил Чужинов, когда они собрались в доме, отведенном им для ночевки. Убогом, где по полу гуляли сквозняки, а из всех окон застекленными оказалось всего-то два, остальные наглухо заколочены досками. Но, по крайней мере, было в нем относительно тепло и спать предстояло не на промерзшей земле, накидав на нее толстый слой лапника и прижимаясь к костру так, чтобы забрать от него как можно больше тепла и в то же время не сгореть во сне.