Отряд смертников - Владимир Корн Страница 41

– Крохотное совсем. – Рустам оторвал бинокль от глаз. – И частокол – одно название. Но баня есть. – Улыбаясь, он взглянул на Семена Поликарпова, но тот как будто бы его не услышал.

И действительно селение размерами не впечатляло. Полтора десятка домов, окруженных невысоким тыном, даже издали выглядевшим ненадежным.

«Либо жизнь обитателей ничему еще не научила, либо стороной его твари обходят. Случается и такое», – подумал Глеб, берясь за лыжные палки.

– Ну что, вперед? Как бы там ни было, в тепле выспимся.

Две последние ночи им пришлось ночевать в лесу. Хорошего мало, тем более что значительно похолодало. Поликарпов утверждал, что на рассвете мороз градусов до тридцати доходил.

– Интересно, что нас там ждет? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Крапивин.

Как выяснилось, у Дениса Войтова был готовый ответ:

– Все будет как всегда. Чужак кого-нибудь зарежет. Душман охмурит какую-нибудь красотульку. Только непонятно, чем он на этот раз расплачиваться станет? – заржал Денис, взглянув на голый подбородок Джиоева. – Сема тоже понятно чем займется: исчесался весь. Вы с Егором будете все время молчать и, как обычно, раньше всех спать ляжете. Да, чуть не забыл: Егор, перед тем как заснуть, обязательно повздыхает, вспоминая невесту, – изрядно смутил он Кошелева. – Ну а мы с Прокопом Андреичем, – жестом перебил Денис уже язвительно открывшего рот Поликарпова, – люди солидные: чайку погоняем да поговорим по душам о том о сем.

– Ну да, вам всегда есть о чем поговорить: как всех хорей в Вылково извести, – отплатил ему той же монетой Джиоев.

– Да что вы все до хорька-то докопались? Задача, надо прямо сказать, стратегическая. – Прокоп Киреев улыбался в отросшие за время пути усы. – Судите сами: курятник где находится? Правильно, внутри периметра. Но ведь каким-то образом эта гадина в него попадает? А если попадает она, то существует вероятность, что и твари смогут. Только не говорите мне, что ход узкий: как они копать умеют, сами знаете.

– Так, отставить разговорчики! – улыбаясь, скомандовал Глеб. – Расшумелись, и тварей не услышим.

Некоторое время они скользили по снегу, пока шедший первым Чужинов не взметнул руку вверх: стоп!

– Как будто бы детский плач… слышите? – Он указал направление.

Все старательно прислушались.

И верно: справа от них, буквально рядом, из-за чахлого низкорослого ельника доносились чьи-то всхлипы. Крадучись, держа оружие на изготовку, они пошли на звуки. Наконец им открылась полянка, посередине которой стоял невысокий стог и внутри его точно кто-то прятался. Это было понятно и по следам на снегу, и по потревоженному сену.

– Эй! – негромко позвал Семен, и в копне притихли. – Вылезай на свет божий: мы люди хорошие, – мягко добавил он.

– Да нет там никого, показалось тебе. Но на всякий случай сено подпалим. – Голос Киреева звучал так убедительно, как будто он целыми днями только и занимался, что отыскивал в лесах стога сена и безжалостно их сжигал. Для пущего эффекта Прокоп извлек полупустой коробок спичек и потряс им в воздухе.

Чужинов усмехнулся: если в стогу прячется ребенок, он может и не признать этот звук – многие необходимые вещи стали за последние пять лет огромным дефицитом.

– Да погоди ты жечь, Андреич, а вдруг там действительно человек? – подыграл Прокопу Егор. – Он же сгорит, не успеет выскочить.

– Ну, сгорит так сгорит. Кто же ему виноват, если вылезать не желает? Лучше сбоку снег отгреби, чтобы сразу полыхнуло, – и Киреев потряс коробком снова.

Кто бы там ни был, но нервы у него не выдержали: послышалось шуршание сена, и на свет показалась растрепанная девчоночья голова. Девчонка была совсем молоденькой: лет четырнадцати от силы. Она испуганно посмотрела на всех по очереди и застыла при взгляде на суровое лицо Прокопа Киреева, державшего коробок зажатым между большим и указательным пальцем.

– Вылезай-вылезай, красавица, мы тебя не обидим, – неожиданно добро улыбнулся ей Прокоп, пряча коробок и протягивая руку.

Девчонка была одета в поношенную цигейковую шубенку до пят, юбку, пошитую не иначе как из байкового одеяла, и разношенные, явно не по размеру, валенки. Под шубой виднелась мужская клетчатая рубашка.

– Замерзла?

Она кивнула, глядя на них по-прежнему настороженно.

– Как звать-то тебя? – спросил Глеб.

– Маша.

– Ты откуда, Маша, одна в лесу взялась? Мачеха за подснежниками отправила? Так как будто январь еще не наступил.

Девочка улыбнулась зареванным лицом, но тут же ее глаза наполнилась слезами, а сама она всхлипнула:

– Нет, не за подснежниками, я сама из дома убежала. К нам бандиты пришли, злые. Дядю Гришу пристрелили за то, что он не хотел их кормить. И Тобика.

– Тобик – это собака?

Девочка кивнула.

– Хорошо они там живут, если собак держат, – пробормотал Денис Войтов.

И он был по-своему прав: кормить собак – расточительство, пользы-то от них практически нет. Хотя и мало их осталось, собак: твари почему-то ненавидят их ничуть не меньше людей и убивают при малейшей возможности.

Вероятно, Маша все же его услышала, потому что бросилась защищать пса:

– Тобик хорошей собакой был, ласковой. Охотничьей породы. И еще, говорят, он тварей издалека чуял. А еще… – начала она, но Чужинов прервал ее вопросом:

– Машенька, после расскажешь, времени у нас сейчас нет. Скажи лучше, бандитов много пришло?

– Очень! – часто закивала она. – Наверное, человек пятнадцать!

– А ты почему убежала? Испугалась?

– Нет, – энергично покрутила головой девчушка. – Они сказали, что с собой заберут. Ты, говорят, большая уже, чтобы ночами спать одна, – и Маша отчаянно покраснела.

Глеб посмотрел на нее мужским взглядом – ребенок совсем. Это точно бандитом надо быть, чтобы такое придумать. Маша смутилась и от его взгляда.

– Давно в стогу сидишь?

– Со вчерашнего дня. – Она уже принялась за печенье, целую пачку которого сунул ей в руки Егор Кошелев. – Я всю ночь в поселке пряталась: ночью страшно в лес идти. А утром, когда рассвело, я по тропке, по тропке, а потом в одном месте в сторону за куст прыгнула, чтобы с нее моих следов не увидели. А ночью в сене тоже страшно было, – делилась она. – Вдруг тварь зимняя придет или волки.

– Сильно замерзла?

– Ага. Даже зубами стучала. Я уже было хотела возвращаться, а тут вы.

– Глеб, что делать-то будем? – спросил Рустам.