Корабли и галактика - Алексей Иванов Страница 41

Огромное солнце, еще недавно озарявшее песчаные равнины Пскемта, казалось помятым. На небе не было звезд, лишь изредка вспыхивали огни астероидных катастроф. Весь небосвод был полон мельтешением почти неразличимых каменных обломков.

Ни одного из них невозможно было увидеть снизу, но все вместе они создавали эффект непрочности, кипения неба, перемещения масс темноты и скоплений мрака.

Навк опустил голову. Черная однообразная равнина расстилалась кругом до близкого, словно обрыв, горизонта. Черное нечеловеческое небо клокотало сверху.

Красное дымящееся солнце, как глаз угрюмой вечности, пристально взирало на двух людей, брошенных в самую пучину беды.

Навк вернулся к Дождилике, сел рядом и стал гладить ее кудри.

— Не плачь, — сказал он. — Мы на Вольтане.

— Мне кажется, что уже нет никакой разницы. Я устала, Навк. Я потеряла все самое дорогое. Я больше не хочу жить.

— Твой отец терял и большее. Но он дрался до последнего. Нам надо довести дело до конца. Потерпи еще немного. Мы не можем сойти с этого пути.

Навк поднялся и вытащил из оправы перстня перлиор. Звездная жемчужина переливалась на ладони, как последняя в жизни крупинка радости. «В Храме Мироздания на Ракае было сказано, что на Вольтане он будет семенем, зерном», — подумал Навк.

Сжав жемчужину в ладони, он медленно побрел по равнине, глядя под ноги. Он остановился у небольшой трещины в камне, присел на корточки возле нее, ощупал ее пальцами и осторожно опустил сияющую капельку в черный разъем. Потом он снял с шеи фляжку с водой Синистера, вытащил пробку и вылил воду вслед за жемчужиной, а флакончик, размахнувшись, швырнул прочь.

Больше делать было нечего. Навк поднял лицо, глядя в небо. В душе было пусто, на сердце тяжело. Словно древние краски на иконах, проступили сквозь мглу лики созвездий, глядевших печально и тревожно. Навк смотрел в это небо и думал, что во вселенной звезд неизмеримо больше, чем душ, и чем будет он под этими вечными огнями? Он, человек, стоящий на черном камне, что плывет в дикой пустоте. Зачем создан этот простор, этот свет и эта боль, наполняющая любую вещь в мироздании?

И что может сделать он в сравнении с мощью и величием гигантских звездных скоплений и бесконечных пространств? Какой свет рассеет эту мировую тьму и какой звезде он будет принадлежать? И нужен ли кому-нибудь, кроме него самого, свет его звезды?

Что-то коснулось нога Навка. Навк опустил глаза. Тонкий стебелек, поднявшийся из трещины, как котенок, потерся о лохмотья его штанины.

Навк не удивился. Он понимал, что финал недалек и надо ждать небывалых чудес.

Стебелек медленно тянулся вверх. Вот один листочек отклеился от него, вот второй, третий, вот лепестки выгнулись в зубчатый воротничок, вот набухла завязь. Язычки стеклянного пламени рассекли ее тугой узел, выползли вверх, изгибаясь, расширяясь, образовали соцветие и сомкнулись. Большой хрустальный шар на тоненькой лапке покачивался среди черной равнины.

Но тотчас трещина, куда Навк опустил перлиор, дрогнула и побежала в обе стороны.

Навк сделал шаг, пытаясь догнать ее. Она, как пугливая собака, приостановилась, а потом стремительно брызнула вперед, исчезая в дали антрацитового поля.

Навк вернулся к цветку. Хрустальный шар переливался, находя свет даже в той мгле, что его окружала, даже в мертвом огне умирающего светила. Но вдруг могучий толчок повалил Навка. Он тут же вскочил на ноги и увидел, что трещина, разбежавшаяся направо и налево, раздвинулась на ширину ладони. Цветок повис над ней, поникнув хрустальной головой, и Навк подхватил его за стебель.

Камень задрожал под подошвами Навка. Трещина начала разъезжаться. Та сторона, где стоял Навк, поднималась, противоположная сторона, отдаляясь, опускалась.

Навк наклонился над трещиной и увидел, что это настоящая пропасть, разверзшаяся до невероятных глубин. Цветок корнем уходил в эту бездну.

Разлом рос. «Это цветок, — вдруг понял Навк. — Это он. Он пустил корень, и корень разломил надвое обруч, что сковывал Вольтан по экватору».

Дождилика уже бежала к Навку, который оторвал цветок от корня. Навк едва успел обнять девушку. Могучий удар расколол весь мир. Камень под их ногами, отломившись, полетел в бездну. Все смешалось. Взбесившееся тяготение швырнуло их вверх. Пространство сотрясалось, крутило и вертело их. Дождилика спрятала лицо на груди Навка. Навк, крепко вцепившись в нее, во все глаза глядел, как целые горы взлетали в небо. Двигались какие-то смутные, огромные конструкции, закрывающие багровую звезду. Колоссальные крылья планеты словно расправлялись, встряхивались, качая мироздание. Медленный взрыв разносил Вольтан на каменные лоскутья. Чудовищные полосы непроглядной тьмы рассекали сумрак. И наконец Навк увязал воедино все фрагменты разрозненного зрелища титанической метаморфозы.

Обруч, опоясывающий Вольтан, лопнул. Планета начала разворачиваться, как бутон.

Те линии, что от полюса к полюсу делили Вольтан на доли, были стыками лепестков исполинского цветка. Теперь, когда ничто больше не удерживало их, они возвращались в естественное положение. Вдвое уменьшившийся шар Вольтана увенчался двумя гигантскими цветковыми чашами на полюсах. Это начал работать последний механизм Кораблей. Теперь остановить Валатурб было невозможно.

Та же сила, что выбросила их вон, опустила Навка и Дождилику на центральный шар Вольтана. Они поднялись на ноги и увидели нечто более грандиозное, чем превращение планеты — огромный объем космического пространства отходил прочь, оставляя Вольтан.

Угасающее светило, как надувной шар за ниточку, утаскивало куда-то вдаль. Вслед за солнцем волоклись и обломки Пскемта. Облака космической пыли проплывали со всех сторон, возвращаясь на свое место. Метеоритные потоки, искривленные Кораблями, выпрямляли свои траектории. Лучи звезд, искажаясь на сопряжении пространств, разъезжались, расслаивались радугами спектров. Чудовищные молнии метались там, где друг мимо друга проплывали скопления энергии разных потенциалов. Вакуум светился от напряжения рвущихся гравитационных связей.

Россыпи шаровых молний выскакивали из пустоты там, где лопалась структура зарядов. Звезды качались, словно мячики на волнах, разражаясь бурями протуберанцев. Планеты, как замки из пересохшего песка, рассыпались в прах и труху.

Навк, наконец, понял, как выглядит та зона пространства, которая, подобно разбитой армии, сейчас отступала на свои позиции. Пространство это было в форме клина. Клин врезался в чужой объем и разъединил те области, которые прежде соседствовали; точно ледокол надвое расколол торос и застрял на миллион лет, а сейчас вся махина поехала обратно, позволяя льдам воссоединиться, вновь сомкнуть свое поле в единое целое.

Но зачем Корабли устроили этот космический катаклизм? Какую цель преследовали они, нарушая линейность пространства, ломая его и коверкая?

На Вольтане становилось все светлее. Навк не сразу осознал это, а когда понял, то двух взглядов было достаточно, чтобы разобраться. Клин уходил прочь, нож выдвигался обратно из раны Галактики. Те области пространства, которые раньше стояли рядом, теперь сближались, а значит, сближались и звезды, в них находящиеся. Два ослепительных шарика катились на Вольтан справа и слева. Навк схватил Дождилику за руку, указывая на них, ибо это был двойной знак их огненной смерти. Зажженные ими самими сверхгиганты Джизирак и Сингуль неумолимо сближались, как молот и наковальня. Между ними в точке их обоюдного тарана оставался Вольтан.