Боги нефрита и тени - Сильвия Морено-Гарсиа Страница 41

Снаружи дом Уай Чиво был самым обычным. А вот внутри – совсем другое дело. Кассиопея никак не могла понять, откуда здесь столько комнат. Везде были странные предметы, вызывающие тревожные мурашки. В той комнате, куда они вошли, стояли две огромные каменные статуи коз, что, в общем-то, было объяснимо, если вспомнить о сущности хозяина. Но козы были очень, очень страшные. Их пустые глаза заставили девушку нахмуриться.

На полках разместилось множество банок с травами; в банках побольше лежали морские звезды и кораллы; также здесь были заспиртованные рыбы, змеи, ящерицы и скорпионы. В бутылках тускло поблескивали разноцветные жидкости.

Дом был пустым, но глаза каменных коз не позволяли девушке расслабиться. Они с Хун-Каме обхитрили колдуна и пришли в отсутствие хозяина. В комнате находился металлический сейф, из которого Хун-Каме извлек сундучок, а из сундучка – маленькую шкатулку. Однако открыть ее не удавалось.

– Ну что ты так долго возишься? – нетерпеливо воскликнула Кассиопея.

– Я не люблю железо, а тут еще и защитные заклинания на замке.

– Пожалуйста, поспеши!

Раздался щелчок, шкатулка открылась, и… она была пустой.

Послышался злобный смех. Развернувшись, Кассиопея увидела двух молодых людей и джентльмена постарше. Он опирался на трость, украшенную серебряной головой козы. Нетрудно было догадаться, кто это.

– Добро пожаловать ко мне домой, – со смешком сказал Уай Чиво. – Я всегда рад гостям, но ты ведешь себя неприлично, роясь в моих вещах. Впрочем, сомневаюсь, что ты нашел что-то стоящее.

Один из мужчин помог Уай Чиво снять пальто, странное по такой жаре, и повесил его на стул.

– Может, вы искали вот это? – спросил колдун, касаясь тяжелого ожерелья на шее. Оно было сделано из нефритовых бусин с вкраплениями перламутра.

– Шкатулка только для вида. Безопаснее носить на себе.

– В твоих вещах мы искали мою собственность, – спокойно сказал Хун-Каме.

– Понимаю. И ты, наверное, думал, что без труда заберешь эту вещицу?

– Ты угадал.

Колдун ухмыльнулся.

– Тогда я тебя разочарую. Я ждал вас. Только дурак не понял бы этого.

– Мудрый человек тщательнее подбирал бы слова, обращаясь к богу.

– Мудрость! Если бы ты вел себя мудро, я бы не носил на шее ожерелье бога смерти. И у меня нет желания кланяться тебе.

– Зато ты низко кланяешься перед моим братом, – ответил Хун-Каме. – Полагаю, целуешь землю, по которой он ходит.

– Я выполняю волю Великого повелителя Шибальбы. – Видимо, колдун был так уверен в поддержке Вукуб-Каме, что шагнул вперед и прижал набалдашник трости к груди бога.

– Мой младший брат – узурпатор, получивший трон с помощью обмана. И ты выполняешь волю лжеца, – заметил Хун-Каме.

– А есть ли разница? Сила есть сила.

Хун-Каме аккуратно отвел трость в сторону, словно стряхнул соринку с идеально подогнанного костюма.

– Я знаю тебя, Уай Чиво. Ты один из клана Завала. Карнавальные фокусники с иллюзией величия.

В глазах бога не было угрозы. В них читалось: не стоит воспринимать всерьез такую мелочь. Для Уай Чиво это было унижением. Он отступил, его лицо покраснело.

Передав трость одному из мужчин, колдун глубоко затянулся сигаретой.

– Значит, карнавальные фокусники? – повторил он, сделал еще одну затяжку, выплюнул огненный шар и направил его в Хун-Каме. Бог покачнулся и упал на пол.

– Ну, это похоже на работу карнавального фокусника? – с триумфом спросил Уай Чиво.

– Хун-Каме, – взволнованно прошептала Кассиопея, склоняясь на богом. Пламя не опалило его одежду, но кожа была горячей, глаза закрыты.

У помощников колдуна в руках появились ножи. Кассиопея подумала, что сейчас они нападут на них, но нет. Мужчины сделали разрезы на своих ладонях, и Уай Чиво начал читать заклинания. Затем мужчины, прижав окровавленные ладони к полу, стали рисовать круг, заключая в него Хун-Каме и девушку. Кровь кипела и бурлила, словно вода, попавшая на раскаленную сковородку.

Несмотря на страх, от которого закололо в пальцах, Кассиопея смогла прогнать панику. Нет смысла плакать или кричать. Она не владела магией и не могла разрушить заклинание, поэтому просто прижала Хун-Каме к себе, словно бы защищая его.

Когда круг был нарисован, поднялась стена огня. Огонь был странный – не оранжевый, а синий с фиолетовым отливом. Уай Чиво прокричал что-то, и пламя застыло, образовав полупрозрачную клетку.

Кассиопея протянула руку, собираясь прикоснуться к ней.

– Не надо, – успел остановить ее Хун-Каме.

Кассиопея обрадовалась, что он пришел в себя, а Хун-Каме предупредил шепотом:

– Ты не сможешь выйти, и больно будет ужасно. Это пламя сожжет тебя.

– Что такое? – засмеялся Уай Чиво, которого было прекрасно слышно. – Где же ваши аплодисменты? Мой фокус заслуживает их.

Хун-Каме не казался удрученным. Единственным глазом он посмотрел на колдуна.

– Твоя магия слаба, как разбавленный водой пульке. Думаешь, твое заклинание удержится? Я же вижу, что тебе тяжело, – голос Хун-Каме был таким же спокойным, как и взгляд.

– Тяжело? Нет, не тяжело, пока на мне это красивое ожерелье, – сказал Уай Чиво, касаясь нефритовых бусин.

– А твое лицо рассказывает совсем другую историю.

Действительно, Уай Чиво покраснел, лоб покрыли капли пота, даже голос был запыхавшимся.

Колдун со злостью прикусил сигарету.

– Я не буду удерживать тебя здесь вечность, Хун-Каме. Моя задача замедлить твое движение. К тому времени, как ты доберешься в Нижнюю Калифорнию, – если доберешься, конечно, – ты станешь слабым, как котенок.

– Не рассчитывай на это, – ответил Хун-Каме.