Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко Страница 41

Воздуха здесь нет, меня ничто не тормозит. Так что упаду я быстро, секунд за пятнадцать… и это будет всё равно, что спрыгнуть с третьего или четвёртого этажа на Земле.

Нет, конечно, некоторые после этого встают, отряхиваются и уходят на своих ногах…

Но в основном их увозят.

Почему я не занимался парашютным спортом? Хоть сгруппировался бы как-то…

Я попытался повернуться, выкрутиться боком к приближающейся поверхности. Говорят, что падать лучше боком…

У меня ничего не получилось. Теперь я падал головой вниз. Впрочем, сошедшая с ума вестибулярка уже ни в чём не была уверена. На несколько мгновений мне почудилось, что я завис в пустоте, а на меня сверху неумолимо надвигается поверхность Селены.

Небо падало на меня, чтобы раздавить.

Я не то, чтобы боюсь высоты.

Я просто её недолюбливаю.

Она рациональная и безжалостная, будто Слуги.

Чистая физика.

Физику я тоже недолюбливаю, хоть и учился на пятёрки…

Я закричал, вытягивая руки к стремительно приближающейся серой равнине. И увидел, как сжатый в ладони эфес шпаги с двумя кривыми лезвиями начинает трансформироваться. Превращается в длинный шест, устремляющийся вниз… или вверх… в общем — к поверхности Селены.

Впрочем, у меня были все шансы не упасть на поверхность, а пролететь мимо — в пустоту!

Я как-то очень чётко представил, что произойдёт при этом. Я, конечно, всё равно упаду, Селена меня притянет. Но упаду на боковую поверхность конуса.

И сила притяжения потащит меня вниз.

Может быть, я зацеплюсь, а не буду кувыркаться тысячи километров, ломая кости, до самого огнедышащего ядра. Тогда мне предстоит безумное восхождение по скале. Под отрицательным углом, скорее всего. Даже слабое притяжение не поможет.

Сделать ничего я уже не мог. Падал на край и смотрел вниз.

Потом вытянувшийся металлический шест ударил в камень и начал не то сминаться, не то втягиваться, гася удар.

Когда я коснулся камней, движение было почти погашено. Я всё-таки ударился, довольно болезненно, шлем сильно стукнуло о камни, а мою голову — о «стекло».

Но шлем не разбился. Он явно был куда прочнее, чем выглядел.

Несколько секунд я лежал, глядя на край Селены, обрывающийся в пустоту парой метров выше меня. Потом посмотрел назад.

Каменистая равнина уходила вниз кажущимся бесконечным склоном.

Камни подо мной слабо вздрогнули — это упало рядом обезглавленное тело Алекса. Ему повезло меньше, ногами оно оказалось на поверхности, туловищем перевалилось через край.

И медленно, неотвратимо начало сползать.

Я хлюпнул носом. Нос болел, но крови, к счастью, не было. Не хватало ещё залить скафандр кровью.

Кстати, о «залить» — в туалет мне больше не хотелось. Видимо, я сильно испугался.

Но скафандр, похоже, собрал всю лишнюю жидкость очень быстро и эффективно.

— А про это мы никому не расскажем, — пробормотал я, глядя на сползающее тело Слуги. — Никому-никому. Я был бесстрашным героем.

Моя бывшая рапира превратилась в широкий крестообразный крюк, крепко вбитый в камень. Я потянул руку — крюк словно бы утончился и вылез.

Очень медленно и осторожно я пополз к телу Алекса. Даже не знаю, почему я хотел удержать его останки от падения в бездну.

Но не успел.

Мелькнули подошвы туфель — ровные, в аккуратный мелкий рубчик на носках. И тело исчезло.

А потом сверху пронеслась голова, будто стремясь догнать тело — и вдруг вспыхнула, стала на миг ослепительно ярким шаром и исчезла…

Что это?

Я подполз к краю, высунул голову и посмотрел вниз.

Жуть.

Чёрная бездна с иглами звёзд.

Неровная, изломанная боковая поверхность Селены.

Кувыркающее, катящееся по ней тело Слуги.

И бьющий снизу свет Солнца, чей выступающий край полыхал, будто исполинский прожектор. Стекло скафандра мгновенно потемнело, защищая глаза, но Солнце всё равно пылало невозможно ярко — и летящая вниз отсечённая голова Алекса казалась раскалённым болидом…

Я отполз от края.

Сглотнул вставший в горле комок. Вот уж не хочется проверять, сумеет ли скафандр утилизировать рвотные массы.

Как далеко меня утащил Алекс?

Вроде как точка посадки «Аполлона-11» находилась в тридцати с небольшим километрах от края. Можно дошагать, можно добежать… знать бы куда…

— Милана! — крикнул я без всякой надежды услышать ответ.

— Максим!

Связь была устроена потрясающе. Я слышал голос Миланы очень отчётливо, но словно бы издалека.

— Милана, ты в порядке? — спросил я, чуть расслабившись.

— Да!

— Что с этой… стервой?

Короткая пауза.

— Максим, я её убила… Максим, я сама не пойму, как смогла. Максим, ты где?

— Далеко, — ответил я. — Подожди, хорошо? Жди возле американского корабля. Ты можешь подождать или пойдешь к Инсеку?

— Я подожду, — ответила Милана. — Ты долго?

— Часа три добираться, — сказал я. — Он меня утащил.

— Алекс жив?

— Уже нет, — сказал я после секундной заминки. — Жди, я буду спешить. Инсек ещё десять часов будет восстанавливаться.

Возражений не последовало, и у меня болезненно сжалось сердце.

Значит, так…

Я не знал, понимает ли скафандр мысленные приказы. Может быть, и понимает, в конце концов шпага превратилась в амортизатор без всякой команды.

А может быть, и нет.

— Всё, пока, — сказал я. — Конец связи.

Осторожно поднявшись, я посмотрел вниз «по склону».

Мне не понравился последний вопрос Миланы.

«Алекс жив?» — так можно спросить о друге. Или хотя бы о ком-то нейтральном.

Милана должна была спросить, убил ли я «этого козла». Или «прикончил ли гада».

И уж, конечно, она помнила, что Инсек говорил о нескольких часах, а не называл точные цифры.

— Скафандр, отключи передачу звука, — сказал я. — Покажи карту.

Ответа не было, но карта на стекле возникла.

Корабль Инсека. Белая точка «Орла». Край Селены и зелёная точка — это я.

Возле «Орла» были две точки. Зелёная и красная.

Милана не справилась.

— Скафандр, — сказал я. — Если есть какая-то возможность маскировки, то включи её. Не передавай точные данные о моём местонахождении.