Грани сна - Дмитрий Калюжный Страница 4
Грани сна - Дмитрий Калюжный читать онлайн бесплатно
– Вы, голубчик, вспомните, где это читали, да мне-то и скажите, – стал подлизываться к нему учёный. – Ведь в те времена просто так дворянство не давали! А вдруг в тех тоннелях спрятана Либерея?
– Вряд ли, – прищурился Лавр. – Ведь то была канализация для царского ну́жника.
– Не может быть! Канализация высотой в рост человека?
– А как же иначе, если её рыл человек? Должен же он там помещаться…
– Но рыли-то секретно!
– Ещё бы. Всё, что касалось царя и его личной жизни, делали секретно. Негоже простым людишкам задумываться о том, что царь тоже в ну́жник ходит. А что до Либереи, собранной Грозным, так её могли спрятать, когда началась на Москве смута, когда на неё шли поляки. А этот Азанчеев рылся под Кремлём полвека спустя, в спокойные времена! Вряд ли книги вытащили из одного тайника, и перепрятали в другом. Нет! Уж если бы вытащили, так больше не стали бы прятать. Ведь в следующий раз Москву захватили только французы в 1812-м.
– Но всё равно надо бы изучить, чего там Азанчеев нарыл. Вы, если найдёте новые материалы, сможете сесть за диссертацию. А я буду научным руководителем. А? Вам ведь не помешает диссертация?
– Мне бы до диплома дожить, – буркнул утонувший в своих воспоминаниях Лавр, и добавил: – Какой же он гордый ходил, когда стал дворянином! Эх, Андрей Игнатьич, что это был за народ… вышедшие в князи из грязи. Сагу можно сложить.
– Что?..
Труднее всего Лавру было говорить с теми, кто хорошо знал о прошлом из книг, а услышав его мнение, требовал доказательств, и непременно, чтобы тоже из книг. Ну, не верят люди аргументам вроде «я лично знал Азанчеева», или, там, «не раз видел царя».
Попав сегодня на Мосфильм, он угодил как раз в такую ситуацию. Обычный научный консультант ограничился бы указанием, какие петлички были на мундирах разных полков, да каковы цвета мундиров и знамён, форма пуговиц. Но он-то был не просто специалистом по той эпохе, а очевидцем! И ничего не мог доказать.
– Читал я сценарий, видел эскизы декораций, – сказал он киношникам. – Всё не так.
– Что не так?
– Всё. В вашем фильме главные моторы действия – царь и Меншиков. Появляются, лично указывают, и всё будто само собой делается по их слову. А было не так! И тот, и другой имели с десяток подручных, о которых теперь никто и не знает. А у тех, у каждого, были ещё людишки. Вот они следили, требовали, доносили, зудели, торчали тут и там, в каталажку тащили, если надо… И дело делалось. А иначе никто бы даже не почесался!
– Студент! – с неприязнью сказал режиссёр. – Понимал бы что! Сто серий надо снимать, ежели показывать всё, как было, в деталях. Мы хотели снять всего-то три серии, а денег дали на две, и делаем две. Утвердили нам артиста Черкасова в царевичи – он и будет, похож или не похож.
– Кстати! – вспомнил Лавр. – Царевич, скажу я вам, был тот ещё пройдоха. Он с двенадцати лет повадился ездить к монахам, но ездил пьянствовать, а не малиновый звон слушать. Об этом все знали! И заговор против отца затеял, потому что тот пьянства его не одобрял. А у вас что? Сам царь пьёт, и пьёт. Но Пётр пил мало, и не от склонности, а из обезьянства! В Европе вода гнилая, там подсели на алкоголь из опаски малярии. Пётр этого не знал, а мнил, что это и есть европейская культура. И алкал он в основном при иностранцах, норовя их удивить, как много выпить может. А они, гады, запустили враку, будто он алкоголик.
Сказав это, Лавр махнул рукой:
– Но вы всё равно ведь по-своему снимете.
– Конечно, – усмехнулся режиссёр. – У нас график, смета и сценарий, и твои, студент, странные сказки не могут их изменить. Какой институт?
– МГУ, исторический.
Помощник директора Иванов, уловив мысли режиссёра, нахмурился на Лавра:
– Идите, молодой человек, идите с вашими фантазиями. Ваша позиция нам непонятна! Пусть в следующий раз приезжает сам профессор!
– Будьте здоровы, я пошёл.
Он вышел в августовский зной. Не стал ждать троллейбуса – уж очень редко они ходят, а двинул направо. Однако не дошёл и до Бережковской набережной, как мимо него прошелестел троллейбус. Лавр кинулся его догонять, догнал, и через десять минут был уже на Киевской. Там, взявшись за работу, он, очищая специальной метёлочкой место раскопа, доложил Силецкому о провале своей миссии.
– Выгнали меня, Андрей Игнатьич.
Его рассказ повеселил археолога:
– Что ж вы, голубчик, так неосмотрительно? Искусство и наука, это же несмешивающиеся жидкости. А вы их не только смешали, но ещё и пытались взболтать.
– Вы кино называете искусством? – удивился Лавр. – Мне больше нравится другое определение: киноиндустрия. Знаете выражение, «фабрика грёз»? Фабрика! У нас теперь писатель – это инженер человеческих душ, а в кино работают операторы съёмок и прорабы монтажа. – Лавр вытянул из земли глиняную черепушечку: – О, смотрите, фрагмент горшка пятнадцатого века, – и продемонстрировал найденное учителю.
– Очень хорошо. Давайте её сюда.
Силецкий отметил в тетради время, место и характер находки, открыл жестяную коробку, выстланную внутри тряпочкой, и заботливо уложил туда найденный фрагмент, заметив по ходу дела, что это продукт местного производства. Потом вынул из коробки несколько стеклянных и глиняных бусин:
– Вот что мы нашли, пока вас не было. Можете определить, где произведены, и в чём особенность? – и передал их Лавру.
– Богатый улов, – похвалил тот. – Арабские, двенадцатый век. В Европе таких тогда не было, только через триста лет европейцы научились лепить подобные бусы, и повезли их африканцам. Вот-то африканцы радовались!
Говоря это, он вертел стекляшки в руках, а потом вернул профессору со словами:
– Почти все из Мосула, а вот эта, с полосочкой, из Хорезма, названия городишки не помню. Да и нет теперь того городишки. – Он внезапно оживился: – А знаете, она должна быть очень редкой! Таких даже тогда мало было. Бабы за эти стекляшки просто дрались на своих женских вече.
– Я подобных видел всего две, – подтвердил профессор, – при моём-то стаже.
– Две – с этой?
– Да… Первую нашёл и атрибутировал в узбекской Каракалпакии. Её по распоряжению ЦК республиканской партии так и оставили у них в музее… Позвольте: а вам-то про неё откуда известно? Где вы могли её видеть?
Лавр почесал щёку. Посмотрел на небо. Подумал. Осторожно сказал:
– Я её нигде не видел, что вы, профессор. Интуиция подсказала.
– Молодец! – похвалил профессор. – Интуиция для археолога – важнее всего…
Добравшись до своего дома на Чистых прудах, Лавр сначала заглянул в библиотеку к матушке, но у неё не было на него времени: вечерами в библиотеке самая работа. Затем он обошёл дом и поднялся к себе на второй этаж.
Весь дом когда-то принадлежал графу А.И. Апраксину. Большую квартиру на втором этаже занимал сам граф. В смутную осень 1917-го, отправившись с инспекцией на фронты Мировой войны, он пропал без вести (поговаривали, что сбежал за границу с молодой медсестрой). Все его имения реквизировала новая власть; благо, хоть беременную жену его, Дарью Марьевну, не тронули, из квартиры не выгнали, и даже телефон, который ещё до революции установил себе граф-паразит, оставили.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments