Битва за Лукоморье. Книга 2 - Роман Папсуев Страница 39

– Слушайте внимательно да на ус мотайте!

– Не сразу, постепенно, но стал Товит меняться, – голос Садко стал мрачен, под стать очередному напеву. – Нет-нет да подшутит над кем-то из слуг: то попрыгать на одной ноге заставит, то уткой крякать. А потом его забавы вовсе страшными стали… ко Тьме его потянуло. Начал служанкам платья задирать, а иногда и издеваться жестоко. Поползли средь челяди о хозяине острова нехорошие слухи. Во время одного из плаваний на большую землю многие матросы с корабля сбежали – от чудаковатого хозяина… и от беды подальше. Товита это дюже обозлило. Наняв новых людей и вернувшись на остров, начал он во дворце порядок наводить, а проще говоря – лютовать: разбирать людей на «нужных» и «ненужных». «Ненужных» он с помощью полумесяца стал по очереди на гору за золотом отправлять, на верную смерть. Семьи погибших, конечно, все замечали, но полумесяц свое дело делал и верно служил хозяину: по воле Товита замолкали горевавшие, а потом будто бы и вовсе забывали, что кто-то пропал. Время идет – люди потихоньку пропадают, а золото прибывает, полнится казна.

Садко снова ненадолго прервался, но тревожную мелодию продолжал наигрывать. Эх, не все он команде рассказывает, лишь самое главное. Во всем и самому до конца не разобраться…

– Долго ли, коротко ли, но однажды разобрался Товит и с амулетом, оживляющим статуи. Стал им пользоваться: сначала в шутку то одно изваяние оживит, то другое. Потом понял, как это удобно – иметь под рукой подобных помощников. Кормить не надо, очаровывать не надо, сказал – все сделают, как велено. Вот и выходит, что живые-то слуги ему уже и не нужны, разве что для той работы, на которую истуканы не способны, – за скотиной ухаживать, готовить да на все ту же гору за золотом лазать. Чем дальше – тем хуже. Людей становилось все меньше, а золото добывать по-прежнему надо. Как-то раз волшебный туман подал знак Товиту, мол, чужаки рядом. Тот, не будь дураком, завесу приоткрыл, судно торговое пропустил, дал к берегу причалить. С той поры и началось…

Солнце уже зашло, но небо оставалось светлым и ярким, а вот лица собравшихся матросов помрачнели. Они наконец-то поняли…

– Дело черное у Товита всегда одинаково складывалось, продумал он все. Привечаешь гостей, поишь-кормишь, потихоньку зачаровывая, потом берешь одного из них – и отправляешь на гору. Остальных же усыпляешь, с помощью еще одного амулета. Поначалу-то Товит жадничал, чужаков не разбазаривал. Сначала одного пошлет, потом пробудит второго – и его к горе отправит, пока таким вот образом всех не погубит… Но со временем обленился душегуб и затеял страшную игру. На гору отправлял только капитана, а команду заставлял сначала загонять корабль в пещеру под горой, а потом рубить мачты, а все ценное на причал сгружать. Под конец же принуждал несчастных лишившихся воли матросов обвязываться цепями, спускаться в трюм и топить корабли. И самим при этом тонуть…

На палубе вновь зашептались – поняли, какой страшной участи чудом избежали.

– Сколько он таких кораблей погубил, сколько людей убил – никто не скажет, но в пещере с подземной рекой места уже не оставалось. Начал Товит тогда пленников на север острова отправлять, там, в глубокой морской впадине, устроил еще один погост погибших кораблей. Вещи же награбленные либо приспосабливал в хозяйстве, либо в подземельях хранил. Точно так же собирался хозяин острова поступить и с нами, да и разозлили мы его сильно – через завесу без разрешения прошли. Не знал Товит про «Соколика» и про то, что волшба нашего корабля превзошла силу тумана.

– Погоди, капитан, а что ж никто ему не противился? – поднял руку Ждан. – Это ж ни в какие ворота!..

– Так полумесяц же у него, – ответил за Садко Радята. – Или уши тебе водой залило?

– И мы его в живых оставили? – не выдержал Бану. – Да за такое коварство…

– Вот уж точно, – подхватил Абахай. – Эх, жалко, капитан, раньше ты нам все не рассказал, я бы этому душегубцу живот кинжалом пощекотал…

– Колдуна черного в живых оставлять нельзя было, – насупившись, поддержал Каратан.

Садко аж играть перестал, раздумывая, как дальше повести сказ и что ответить, но его опередил Витослав.

– Да погодите вы! – вмешался обаянник. – Сказ еще не закончен, а вы уже «казнить да казнить»!

– Верно! – поддержал обаянника Радята. – Капитан, а дочка-то что, Арвела эта? Неужто тоже под волшбой все время ходила? Жалко ведь…

– Ого, да повар-то наш не иначе влюбился, – заулыбался Новик.

Радята даже краснеть не стал, выпятил гордо подбородок и заявил:

– А если б и влюбился! Красотка же!

– Не отнять, настоящий южный цветок, – кивнул Абахай, и все согласно зашумели.

– Так что же Арвела, капитан? – настаивал повар.

Садко отвечать не спешил, хлебнул из фляги вина, неторопливо отер бороду и лишь потом ответил, вновь заиграв на гуслях – в этот раз мелодию нежную и неторопливую.

– Нет, дочку Товит не околдовывал. После смерти жены новорожденную Арвелу он сбыл няньке да служанкам, сам ею не занимался, не привечал, не ласкал. Так и росла девочка, слушая сказки няни, книжки читая да по саду гуляя. Ни ласки, ни воли не видела – жила, как птичка в золоченой клетке. И вот случилось как-то, что перечитала она все книги, что у нее были, до дыр их зачитала… и заскучала. Однажды, когда отец на большую землю уплыл, зашла она к нему в покои, обнаружила там записи черного колдуна. Историю-то про его появление и смерть матери она хорошо знала со слов няньки, а добравшись до книг поняла, что амулеты, которыми отец пользуется, черной волшбой наполнены. Одурманивают день и ночь, меняют естество, из человека в чудовище превращают… Вычитала она и как зачарованными вещицами управлять – долго возилась да разобралась. Арвела-то еще совсем девчушкой-несмышленышем была, когда принялся ее отец пришлых людей на гору отправлять, за золотом. А тут вдруг поняла, что творится, – и ужаснулась. И утвердилась в мысли, что надо и людей спасать, и отца выручать, от черного проклятья избавлять.

– Ай, молодец, – одобрил Абахай.

– Чего же молодец, раз не вышло у нее ничего? – резонно заметил до того молчавший Полуд.

– Не вышло, – подтвердил Садко. – Управлять амулетами можно только, когда они при тебе. А выкрасть никак не получалось – отец не снимал их ни на минуту, носил постоянно, а ночью его охраняли каменные истуканы, не подступиться! Кто поковарнее, может, и исхитрился бы лишить Товита его оружия, только Арвела – девушка чистая, наивная, хитроумностью не блещет. Несчастная пыталась с ним говорить, объяснить про страшное влияние черной волшбы, но разговоры всегда заканчивались одинаково. Поначалу Товит просто не слушал, потом начинал рычать, ну и однажды дошло до рукоприкладства. И чем взрослее становилась дочь, тем свирепее делался отец. Сперва пихал-отталкивал, потом по щекам хлестал, но вскоре озверел вконец – принялся и за волосы таскать, и кулаками бить.

– Надо же, еще и дочку избивал, – не сдержавшись, воскликнул Новик. – Прям нелюдь какой-то.