На берегах тумана. Книга 3. Витязь Железный Бивень - Федор Чешко Страница 38

– Пойду наверх, гляну, что там, – сказал он. – Небось, день уже. А потом спущусь в самый низ и буду сторожить лаз – если еще не поздно.

– Не поздно, – успокоила его Гуфа, но охотник только оскалился в ответ и торопливо ушел.

Старуха проводила его насмешливым взглядом, потом повернулась к Нурду:

– Зря он, уж ты растолкуй ему. Если чужой объявится, я его сразу почую. Теперь-то, при тростинке… то есть дубинке…

– Дубинка дубинкой, а сторожить лаз тоже не лишнее, – сказал Нурд. – Даже если почуешь ты пришлого, то пока мы отсюда вниз добежим, он успеет натворить чего только захочет.

Гуфа, похоже, была другого мнения, однако спорить не стала. А Нурд, помолчав, вздохнул:

– Вот если б нам суметь как-нибудь испортить проклятое зелье…

Леф наконец решился разлепить губы.

– Порох боится воды, – сказал он.

– Что боится? – обернулся Нурд.

– Ну, зелье это.

Несколько мгновений Витязь раздумывал, потом с сожалением покачал головой:

– Не выйдет. Воды там поблизости нет, да и упрятано зелье хорошо – в кожаные мешки.

– Не выйдет, говоришь? – прищурилась Гуфа. – Ты, Нурд, зря это сказал, не подумавши. Раз воды боится, значит, поддастся водяному заклятию. И пускай тогда поджигают…

Старуха встала, потянулась до хруста, заговорила опять:

– Давайте так: сейчас Торк воротится и, ежели, конечно, не передумал, – пускай впрямь идет вниз, следить. А мы малость поспим и тоже пойдем: ты, Нурд, да я, да, может, Леф еще с нами. Я наложу заклятие на камору с зельем и на лаз – непроходимость для злых…

– У тебя на землянку было наложено против злых, – сказал Нурд. – Сильно помогло? Ведовство ведовством, а лаз будем сторожить по очереди. Я, Торк и Леф. И Ларда – не потому, что она нужна для этого дела, а потому, что не получится ее отогнать.

Гуфа хихикнула – наверное, представила себе попытку не допустить Ларду к охране лаза.

– А что до заклятий… – Нурд тоже встал и подошел к Гуфе. – Ты теперь можешь сделать мне глаза такими, как раньше?

– Могу.

– Только знаешь, ты мне один глаз сделай как раньше, а второй пусть остается теперешним. Ну что, Леф…

Он, наверное, хотел предложить Лефу поспать, но не успел. В зал вошел Торк, и по его лицу сразу стало понятно: что-то случилось. Будто не замечая вопросительных взглядов, охотник направился к корчаге, зачерпнул пригоршней, напился и растер по лицу остатки. Потом уселся возле очага и принялся кидать на тлеющие угли всякий горючий мусор. Некоторое время Витязь, Гуфа и Леф озадаченно поглядывали то на него, то друг на друга. Наконец Нурд не выдержал:

– Ну?

– Исчадие, – сказал Торк и опять замолчал.

– Ну, – снова подстегнул его Витязь.

– Исчадие, говорю, пробежало. – Охотник опять примолк, потом уточнил:

– Внизу.

– Понимаю, что не по кровле. – Нурд уже еле сдерживался.

– Странное, говорю, исчадие пробежало. – Торк бросил на угли кусок корья и внимательно следил, как оно корчится, разгораясь. – Мелкое, из нестрашных, а на хвосте – тарахтелка с искрами.

– Что?!

– Тарахтелка с искрами – глухой, что ли? Шар такой, вроде ореха с два твоих кулака. Трещит и плюется огнем.

И опять молчанка. Лишь после третьего «ну!» Торк соблаговолил вновь зашевелить языком:

– Оно побежало дальше, туда, где послушники затеяли строить. Там почти никого не было – двое-трое, да и те еле шевелились. А когда это, с тарахтелкой, выскочило – так и порскнули. Хуже, чем от бешеного, право слово. А когда оно пробегало мимо Обители… Вот аккурат возле выхода из подземного лаза…

Ясно было, что Торк сейчас сызнова замолчит, и Нурд заранее сунулся со своим «ну!». Охотник разозлился.

– Что я тебе, вьючное?! – вскинулся он. – Занукал, как на скотину! Хвост у него оторвался, вот тебе и все ну!

– Как оторвался?!

– Да так! Сходи сам погляди – сейчас день уже, хорошо видать аж до ущельной узости. Оторвался, говорю, хвост, и все тут. Полежал, цветными огнями попыхкал, а потом раскололся на манер ореха. Так и лежит. А исчадие без него убежало в ущелье.

– Опять, значит… – вырвалось у Лефа. Видя обращенные к нему выжидательные взгляды, парень объяснил:

– Вечером такое распугало послушнических работников. Мы с родителем видели. Только у того от хвоста не отрывалось.

Если бы Хон и Раха не спали, их бы порадовало Лефово «мы с родителем» – очень уж легко и естественно сорвались эти слова с губ задумавшегося парня. И Ларда бы тоже наверняка порадовалась таким словам. А вот сам Леф даже не заметил сказанного, и Нурд со старухой – тоже.

– Я, когда ночью ходила на кровлю, тоже слыхала треск, будто от проклятого зелья, – сказала Гуфа. – И разноцветные огни видела. Но что это было – разве ж во тьме углядишь? Вовсе ничего нельзя было углядеть.

Она осеклась, потому что вскочивший на ноги Леф нетерпеливо тронул ее за плечо:

– Ты мне дай того снадобья, что против песьего нюха. Сейчас дай.

Старуха растерянно заморгала:

– Дать-то труд небольшой, только зачем?

– Надо. – Леф для убедительности пристукнул себя в грудь кулаком. – Очень мне надо штуку эту достать, которая от хвоста оторвалась.

– Ну так что ж? – пожала плечами ведунья.

– Дотемна ждать нельзя. Серые тоже небось не слепые – а вдруг отважатся завладеть? Ничего, как-нибудь проскользну. А даже если заметят, не беда. Они про лаз и так знают.

– Вот и я о том же, – хмыкнула Гуфа. – Снадобье-то тебе зачем? Вовсе незачем тебе след от песьего нюха прятать…

Леф растерянно заскреб затылок. И верно ведь – теперь вовсе незачем прятать след. Не сообразил, Витязь? Вот потому-то Витязем и зовут не тебя, а Нурда – у него небось руки и язык не успевают обгонять ум.