Пограничные полномочия - Надежда Верещагина Страница 38

Мимолётно порывается нахмуриться, но, чуть подавшись вперёд, только подтверждает:

– Да. Хорошо.

– Это… Я был без сознания или что-то вроде того? Когда ты успел отправить меня на Землю?

– Ваня, – одним приёмом припечатывает мои плечи к полу, не давая возможности двинуться, – пожалуйста, не паникуй. Ты не был без сознания… Это не…

Дёргаю кадыком, не в силах заставить себя моргнуть:

– Понимаю, что всё равно не услышу правды… Но… мы в самом деле сохранили связь или ты мне мерещишься?

– Дьявол… ты, надо думать, способен саму суть реальности уничтожить своими вопросами… Мы сохранили связь!

Твёрдо обещаю себе перекрасить унылые стены гостиной, когда… и если… И сильно беспокоит запах какой-то очень-очень знакомой выпечки, но методами расшифровки сигналов от воображаемого тела я пока владею нетвёрдо…

– У меня опять рыжие волосы?

– Боюсь, что да, – лучится теплом Том. – Пойдём, там твои друзья на кухне блины жарят! А над остальным я работаю, не беспокойся.

Блины! Ну конечно, как я мог не понять!

Но даются только два шага. Потому как есть же какой-то предел… Эта квартира, земное солнце, разграфившее тенями от ступеней сотворённой Тихорецким лестницы пол в моей собственной гостиной. Разогретое дрожжевое тесто. Опять увижу их обоих – и не представляю, куда самого себя деть.

– Том… скажи хотя бы, что там сейчас происходит.

Обессилев, настойчиво сползаю вниз, но он мешает, подхватив под мышки, – уж не знаю, какой в том сакральный смысл – чтобы я не уснул во сне или вроде того?..

– Мне лучше пока думать о происходящем здесь… Хорошо? – бормочет старательно болеутоляющим тоном.

– А вот мне… для меня, кажется, уже всё совсем перебор… – жалобно признаюсь я.

– Ш-ш-ш… – увещевает точно так же, как недавно Лею. – Посмотри вокруг. Просто загляденье какое утро. Не похоже на порождение угасающего разума, да?

– Вы ведь хоть что-то выяснили за эти годы?! Больше чем полвека, так понимаю… Что им надо от нас?

– Ваня. Для начала, ты неправильно задаёшь вопрос, – подталкивает в сторону кухни. – И лучше всего нам будет поговорить обо всём потом.

***

– Невозможно вручную испечь идеальный блин! – декларирует Тихорецкий, остервенело размешивая тесто в пафосного вида тёмно-синей ёмкости из похожего на керамику материала.

В два прыжка оказавшись рядом, выхватываю у него половник:

– Конечно возможно!

Уже через миг слышу шипение на сковороде – и приглушенное хихиканье у себя за спиной. Сколько ж можно попадаться на эту уловку… да ещё и, получается, ловить на неё себя самого… Еле удаётся переложить готовый блин на тарелку: локти начинают подрагивать в тихой истерике.

– Так и знал: на самом деле ты умеешь готовить, – завладевая моим шедевром и запихивая его в рот, резюмирует Том.

– Такой вот парадокс: есть некий набор вещей, которые я до того ненавижу, что даже неплохо научился их делать.

– И какие ещё, например?

– Общаться с людьми, – выдаёт Ритка.

– Нет уж, пожалуйста, давайте не будем об этом! – разъяряюсь, демонстративно отставив сковородку на неактивную часть плиты: шиш вам, а не идеальные блины.

Тут же перехватив её и с любопытством повертев в руках, Том радостно предлагает:

– А что если наоборот – жарить их на нижней стороне?!

– Я тебе покажу наоборот! Забудь это слово вообще! У нас уже вся жизнь из-за тебя наизнанку!

– Напрасно ты… Очень красивое слово. Ёмкое. Всеохватное.

– Так, – отстраняю его и возвращаюсь к делу (жарить блины вручную внутри своей головы, когда твоё физическое существование находится под большим вопросом, – довольно жизнеутверждающе, без шуток). – Какого хрена вы вообще тут затеяли приготовление пищи средневековым способом?

– Инопланетянчику твоему показать исконные русские традиции, – Ритка тянется на цыпочках, пытаясь достать из шкафа надо мной ещё несколько тарелок. Заметивший её затруднения Тихорецкий одной левой решает задачу, ухватив клешнёй сразу штук шесть и перемещая их на стол по кратчайшей траектории, – похоже на действия промышленного робота-манипулятора.

– Значит, икра тоже есть? – перевернув блин, отвлекаюсь от плиты, изучая суетящуюся вокруг уже устроившихся за столом гостей Риту.

– Джем точно есть! Том любит джем!

И тут же берёт и без стеснения гладит мирабилианца по макушке.

– Окей, – выдавливает Тихорецкий, сводит лопатки, приподняв подбородок и сжав левую руку в кулак.

Я отвешиваю челюсть.

– Тебе всё же надо учиться управлять своими мыслями… – жмурится Том, сверкнув в мой адрес шикарными зубами.

– Да просто это у нас планета отсталая… – съезжаю с темы. – Конец XXI века, а толку? Никакой телепатии, никакой, в общем, осознанности… Ну что у нас изменилось по сравнению с прошлым?

– М… – Том обводит глазами всю компанию, – из троих землян в комнате двое – киборги. Значительный результат.

– Зачем ты ему сказал! – вскрикивает Рита, угрожающе надвигаясь на меня.

– Ваня не говорил. Это ведь электронное устройство, я просто увидел его, когда сканировал обстановку.

– Хватит врать, вы, оба! У меня включена маскировка!

– Солнышко… – Том нервно барабанит по столешнице (похоже, он не меньше моего погрузился в присутствие здесь!), – я же мирабилианец… наши технологии и… мои шпионские штучки, если угодно… и… ты очаровательна.

Настоящий придурок… Конечно, не говорил я ему ничего…

Машиной управлял я. Так и не смог с тех пор найти оправдания ни в том, что мне на тот момент едва исполнилось семнадцать, ни в том, что причиной аварии был водитель кара с неисправной системой автоматического предотвращения столкновений. В любом случае в те времена она была несовершенной… Наша защита просто физически не смогла среагировать на внезапность его манёвра. И я – не смог. Первым побуждением было снизиться, это почти удалось, но он нас всё-таки задел – и по касательной впечатал в опору многоярусной оранжереи Ботанического сада. Ещё чуть-чуть – и всё бы обошлось. Но ничего не обошлось… Ещё чуть-чуть – и я бы её убил. Никакой психотерапевт на свете не может ответить на вопрос, когда я перестану прокручивать в мыслях все эти варианты. Да… тот водитель был пьян. Поэтому… ещё как лукавлю, когда говорю, что мне просто не нравится алкоголь.