Государево дело - Иван Оченков Страница 37

– Похвальное благоразумие. Но ведь про вашу подругу Алену нельзя сказать, что она вышла замуж слишком рано. Впрочем, князь Щербатов весьма видный молодой человек и, кажется, принадлежит к местной аристократии, не так ли?

– Именно так, – скривила губы девушка.

– Но вам он не нравится?

– Не слишком.

– Вероятно, потому, что вам больше по сердцу один из молодых стольников, что прислуживали сегодня нам во время пира?

– Ваше величество несколько преувеличивает… – смутилась Маша.

– Разве? А мне показалось, что вы встречаете его ухаживания более чем благосклонно. Неужели это пустое кокетство?

– Вовсе нет, моя госпожа, – вспыхнула Пушкарева. – Просто дело в том…

– И в чем же?

– Видите ли…

– Смелее, милочка. Обычно из вас не приходится вытягивать слова будто клещами.

– Дело в моем происхождении, ваше величество. Князья Пожарские – Рюриковичи, а я дочь простого стрельца, сумевшего выдвинуться на службе у нашего государя. Дмитрий Михайлович – боярин и один из богатейших людей в царстве и никогда не даст своего согласия на подобный брак.

– Вот оно что, – задумалась царица. – Однако мне казалось, что до того, как мой супруг стал царем, князь Пожарский вовсе не имел такого значения, как сейчас, не говоря уж о богатстве. Это так?

– Простите меня, ваше величество, я простая девушка и вовсе не разбираюсь в таких вопросах…

– Полно, милочка. Да, вы невысокого происхождения, это верно, но вместе с тем благоразумны и рассудительны. А уж полковник Пушкарев… кстати, он точно ваш отец?

– Нет. Он женился на моей матери и удочерил нас с Глашей, это моя старшая сестра.

Тем временем камеристки закончили свою работу и с поклонами удалились, оставив царицу с ее юной придворной наедине. Катарина, несмотря на то что в спальне было жарко натоплено, зябко повела плечами и присела на кровать. Маша вопросительно взглянула на нее и хотела было попросить разрешения удалиться, но наткнулась на цепкий и внимательный взгляд госпожи.

– Вам еще что-нибудь нужно, ваше величество?

– Нет, пожалуй. Хотя… скажите, как давно вы знаете государя?

– Очень давно. Я была еще совсем маленькой, когда впервые увидела его в Устюжне, где мы жили тогда.

– И он перевез вашу семью в Москву?

– Именно так.

– Хорошо, ты можешь идти.

– Доброй ночи, ваше величество.

Катарина проводила ее глазами и крепко задумалась. Иоганн нисколько не скрывал, что, будучи лишен общения с собственными детьми, очень привязался к этой девочке и потому оказывал ей и ее семье покровительство. Но только ли в этом все дело? Несмотря на маску лихого вояки, бабника и авантюриста, ее муж был вовсе не так прост. Совсем не редко за его на первый взгляд спонтанными поступками скрывались хитрый замысел и просто дьявольская расчетливость. Что-то во всей этой истории было не так, но что именно?..

– Вы еще не спите, моя госпожа? – прервал ее размышления чей-то шепот.

– Почему ты так задержалась, Ингрид? – не поворачивая головы, спросила царица.

– Ваш благородный супруг пожелал навестить детей, – пробурчала нянька принцессы Евгении.

– Разве они еще не спали?

– Разумеется, спали. Но он все равно прошел к ним.

– Но зачем?

– Откуда мне знать? Он по очереди поцеловал их, поправил одеяла, немного посидел и только потом отправился к себе.

Это была еще одна странность Иоганна Мекленбургского. Большинство аристократов и владетельных особ в Германии и Швеции весьма мало занимались воспитанием собственных детей, перекладывая эти обязанности на нянек и нанятых учителей. А он, несмотря на занятость, старался находить время, чтобы поиграть с ними, рассказать какую-нибудь занимательную историю или хотя бы поцеловать перед сном. Такое поведение более приличествовало какому-нибудь простолюдину, а не наследнику древнего рода, увенчанному сразу несколькими коронами. И об этом тоже следовало поразмыслить.

Для девиц, находящихся в услужении у царицы, в Большом дворце было отведено несколько горниц. Одни в них жили постоянно, другие, такие как Пушкарева и Вельяминова, останавливались там, только когда ночевали в Кремле. Вот в одну из таких комнат и направлялась сейчас уставшая за долгий день Маша. Осторожно ступая, чтобы никого не потревожить, она тихонько проскользнула в дверь и присела на кровать.

Помещения для фрейлин были откровенно тесноваты. В небольших каморках ютились, как правило, три-четыре девушки. Больше кроватей там просто не помещалось, а если по каким-то причинам нужно было разместить больше народу, то спать им приходилось либо по очереди, либо располагаться на сундуках, лавках или даже полу. Собственных холопок для ухода за одеждой и прочих нужд им не полагалось, но можно было за небольшую мзду нанять дворцовых.

Если русские боярышни и дворянки могли время от времени отдыхать от всего этого у себя дома, то немкам и шведкам приходилось тяжко. Отчего между ними нередко вспыхивали недоразумения. Правда, правящая железной рукой своими придворными царица Катарина терпеть не могла свар, так что фрейлины старались не выносить сор из избы.

– Это ты, Мария? – сонно пробормотала соседка Кайса, одна из немногих шведок, с которой они могли считаться подружками.

– Да, я.

– Государыня вернулась?

– Только что.

– Жаль, я надеялась, что она задержится на этой свадьбе и утром встанет не так рано, так что можно будет хоть немного поспать.

– Боюсь, что даже если бы ее величество плясала там всю ночь, утром она все равно поднимет нас ни свет ни заря, – устало усмехнулась Пушкарева. – Так что спи, пока можно.

Увы, последовать этому совету Кайса не успела, потому что вслед за Машей в их спальню зашла Анхелика – фрейлина, с которой они сегодня были на пиру.

– Что-то ты задержалась!.. – злобно прошипела она. – Наверное, опять нашептывала государыне разные гадости про нас?

– О чем ты говоришь?

– Не прикидывайся невинной овечкой, московитская дрянь! Думаешь, я не сообразила, о чем ты толковала в карете? «Русские девушки научились понимать немецкую и шведскую речь», – кривясь от отвращения, передразнила она Машу. – Пфуй! Необразованные дуры, грязные свиньи, тупые коровы!

– Заткнись, мерзавка! – побледнела Пушкарева.

– Как ты меня назвала? – опешила немка. – Ах ты, русская шлюха! Да если я доложу государыне, что ты вместо того, чтобы прислуживать ей, занималась блудом с этим стольником, тебя выгонят, как шелудивую шавку!

– Не суди по себе, – огрызнулась Мария. – Если тебе успели задрать подол добрая половина офицеров из полка барона фон Гершова, это не значит, что все такие!