Видок. Цена жизни  - Григорий Шаргородский Страница 36

– На это наплюй.

– Игнат Дормидонтович, – вмешался в разговор Дмитрий Иванович, – вы говорите об убийстве.

– Нет, господин Бренников, – оскалился я, хотя понимал, что следователь просто действует по заложенному в его мозг алгоритму, – это самооборона при исполнении служебных обязанностей. Или вы думаете, что там собирались невинные агнцы?

В ответ Бренников лишь раздраженно дернул подбородком и тут же сменил тему:

– Кстати, там – это где? Отвечайте, господин старший агент!

Вот как надо приводить в себя испуганных мальчишек.

Чиж тут же вытянулся и начал докладывать, как на плацу:

– Рябиновый переулок, дом двенадцать.

– Зачем полез ближе? – не унимался Бренников.

– Виноват, ваше благородие!

– Вот в этом вы правы, господин старший агент, виноваты.

– Ладно, хватит рапортовать, – прервал я этот цирк. – Дмитрий Иванович, знаете, где это?

– Конечно.

– Тогда по коням. Чиж, ты за старшего на базе. Позвони Корнею Васильевичу. Он беспокоится.

– Будет исполнено, ваше благородие! – выпалил Чиж, отчего я раздраженно отмахнулся.

Во дворе уже собралось с дюжину казаков. Одного я оставил в помощь Чижу, вызвав у станичника искреннее негодование. Команду об отправке пацанов отменил. Пусть пока посидят здесь. Остальным казакам приказал седлать коней и ехать за паромобилем.

По пути к нам присоединились еще шестеро всадников, так что к Рябиновому переулку подъехал изрядный отряд, но у меня все равно было чувство, что нас может и не хватить.

Спешились в начале переулка и к нужному дому пошли скрытно. В кои веки самым шумным в нашей команде был не я. Дмитрий Иванович топал громче всех, чем вызвал у меня чувство превосходства, хоть и довольно сомнительного качества.

Охранников казаки обезвредили походя, даже не запыхавшись. Через считаные секунды одноэтажное кирпичное здание было оцеплено. Особых надежд я не питал, потому что дом выглядел покинутым. В окнах ни огонька, ни звука. С другой стороны, кого-то ведь охраняли обезвреженные казаками мужики. Возможно, убийство Чижом одного из охранников осталось незамеченным и мы не спугнули подозреваемых.

В здание входили по проверенной схеме – граната в окно, а затем штурмовики в дверь. Увы, вышла осечка. Светошумовой заряд сработал прямо в оконном проеме, и, когда мы ворвались в дом, стало понятно почему. Окна в помещении были занавешены тяжелыми портьерами. Именно поэтому снаружи ничего не видно и не слышно. Вся мебель в большой комнате была сдвинута к стенам. Все как и раньше – свечи, рисунки на полу, но сама ситуация в корне отличалась от предыдущих. Здесь никто никого не убивал. В общем, мы попали на самую настоящую оргию.

Четыре обнаженных тела сплелись в единый клубок, словно змеи. В воздухе повис тяжелый запах похоти, да и вся атмосфера этого места давила на мозги низменными желаниями.

Наверняка работа ведьмы.

Секунд десять мы с Дмитрием Ивановичем и пятеркой казаков тупо наблюдали за происходящим, а увлекшиеся любовники никак не могли остановиться. Первой, вполне закономерно, опомнилась ведьма. Она взвизгнула, попытавшись спрятаться за спиной одного из любовников.

Вторым от шока отошел я и заорал дурным голосом:

– Всем лежать! Лицом вниз!

С таким же успехом можно было призвать к благоразумию кошачью свадьбу. Амулет на моей груди потеплел и завибрировал. Следователь и казаки как-то странно замычали, а любовники ведьмы вообще начали ползать по полу как снулые улитки.

Ладно, по-хорошему не получилось.

Я не стал мудрствовать лукаво и попросту пальнул в ведьму из револьвера с резиновыми пулями в барабане. Тут уж не до сантиментов – мало ли что у нее припасено из боевого репертуара. То, что Фурсова была полностью обнажена, меня не успокаивало – ведьмаки и ведьмы бо́льшую часть своего арсенала прячут под кожу. И уж точно я не стану с ней бороться и вообще трогать руками.

Удар в плечо отбросил вскочившую женщину к окну и тут же преобразил ее. Теперь передо мной была уже не жеманная красавица, а взбесившаяся пантера. Причем сходство было потрясающим. Прижавшись к полу словно для прыжка, ведьма оскалила зубы и зашипела. На секунду мне показалось, что передо мной либо стрига, либо оборотень. К счастью, это было не так.

Вид все еще нацеленного на нее револьвера и мой недобрый взгляд охладили ярость ведьмы и заставили ее поменять решение. Очень быстрым движением она прыгнула к окну и влетела в него вместе со шторой. Но пуля все равно быстрее, так что полет дамочки ускорил еще один резиновый снаряд. Ну а следом прыгнул в окно и я. Потому что на казачков в оцеплении надежд было мало.

Так оно и оказалось – снаружи меня ждали куски оконной рамы, смятая штора и ошалевший казак с полностью отсутствующим взглядом на глупо улыбающейся физиономии. А вот ведьмы и след простыл. Но все же кое-что осталось – звуки. Впереди, за оградой соседнего участка, послышался пронзительный визг и странная возня.

Рупь за сто, наша дамочка нарвалась на Мыколу. Не везет ей сегодня.

Преодолев высокий забор лихим наскоком, я пораженно застыл. Вместо обезвреженной ведьмы прямо на клумбе лежал Мыкола. Такого поворота я точно не ожидал. Фурсовой нигде не видать, но сейчас у меня возникли проблемы посерьезнее. Из груди стригоя торчали два арбалетных болта, а его самого корежило судорогами.

Такой урон могло нанести только одно оружие – спаренный арбалет, конечно, если помощник у ведьмы был только один. Подобное оружие я видел в руках своей давней знакомой Эммы, но, надеюсь, она здесь ни при чем. Очень надеюсь.

С огромным трудом Мыкола все же выдернул сначала один болт, а затем второй. Вместе с зазубренными наконечниками из тела стригоя вылезли целые куски плоти, а от чуть светящихся древков валил дым.

Когда вампир поднял голову, я понял, что меня сейчас будет ждать. Тут все вполне логично – болты наверняка непростые, и урон от них колоссальный, а значит, для восстановления упырю нужна кровь. Много крови.

Ну вот мы и дождались. Мыкола все же слетел с катушек.

Он протяжного рыка упыря волосы у меня на загривке встали дыбом, а по спине нескончаемой колонной промаршировали ледяные мурашки. Профессор, конечно, давал гарантии, но человеку свойственно ошибаться.

Мыкола рванулся ко мне. Несмотря на то что двигался он намного медленнее, чем раньше, в ускорение я не ушел лишь благодаря перенапряжению силы воли и вере в гений профессора Нартова, хотя был готов к запуску в любую секунду. И не прогадал – к моим ногам докатилось лишь бьющееся в припадке тело. Где-то на полпути сработали вшитые Нартовым запреты.

Трехгранный стилет, в былые времена называвшийся мизерикордией, и сейчас как никогда оправдывал свое название – «милосердие». Испещренный рунами клинок вошел в бок скрюченного судорогой стригоя. И в следующую секунду он обмяк, словно лишившись всех костей.