Странник - Питер Ньюман Страница 35

Позади валяются знамена Нелюди и Узурпатора, захламляя улицу. Они наконец-то встретились – среди дорожной пыли, растоптанные идущими следом за полукровками людьми.

Разливаются по воздуху повстанческие песни.

В трех улицах от них кричит от страха какой-то человек, но среди общей какофонии его никто не слышит. Он видел, как сегодня в полдень вышло из укрытия нечто. Нечто опасное, что угрожает хрупкой победе повстанцев. Он мчится к соседу, чтобы рассказать ему обо всем, и его история обретает крылья, летит вперед по волнам шепотов, разносится на бегу, срываясь с губ и ища новых слушателей. Наконец она доходит до ушей маленького мальчика, который обгоняет процессию, размахивая руками, чтобы привлечь детей Узурпатора.

– Макс! Макси! – зовет он.

Оба поворачивают изборожденные шрамами головы, узнав свои имена. Голос мальчишки звучит тревожно, отчего под их зеленой кожей напрягаются мышцы.

– Жестокая Судьба желает вас видеть у северных ворот! Сейчас же! Приводите всех!

Мальчик убегает, увлекая за собой гигантов и их последователей, будто черная дыра с грязными ступнями.

Когда они добираются до северных ворот, то обнаруживают плотно и нагло держащуюся толпу, ощетинившуюся оружием и перекрывшую дорогу. После взаимных приветственных выкриков обе группы сходятся и сливаются, будто пузыри, объединяя границы и расширяясь.

Сквозь скопище людей обособленной частицей пробирается мужчина в свободной полосатой мантии. Слова его мечутся во все стороны, ныряют под крики толпы и намасленными скользят над недовольным бурчанием. Он отыскивает гордую, закаленную жизнью женщину. Спрятав акулью улыбку, обращается к ней:

– Ах, подруга моя, как я погляжу, у тебя просто великолепное ружье. Но кем делает тебя ружье, если не убийцей? Нет, любой глупец увидит, что ты выше этого, ты одна из истинных детей Вердигриса, тех, кто поднялся и потребовал, чтобы с ними считались. Конечно же, Эззи оказался перед отличным солдатом, да? Одной из армии Жестокой Судьбы? Но что такое солдат без униформы? И тебе, подруга моя, очень повезло, потому что у Эззи с собой есть нарукавники, украшенные символом нового порядка. Все они были пошиты детьми-повстанцами, рожденными в темных подземельях города, и они высочайшего качества. Доступны во многих цветах. На твой выбор, подруга! Цена? Полагаю, Эззи не стоит брать за них плату, это вопрос его чести! Хотя… Вон то кольцо у тебя на пальце, оно же времен старого порядка? Такие вещи тебя принижают. Эззи заберет кольцо и заменит на этот чудесный символ надежды. Носи с гордостью!

Следует краткий ответ, и торговец испаряется, прежде чем успевает прочувствовать горечь сказанных слов.

Головы Макса и Макси покачиваются над толпой, как два зеленых корабля в человеческом море. Они ищут свою предводительницу, но ее нигде не видно.

Выбегает на всеобщее обозрение мальчишка с бледным, как отполированная кость, лицом, он резко, точно поршни, вскидывает руки: «Рыцари Нефрита и Пепла идут!» Он умный, и потому не примыкает к толпе, а пробегает мимо, растворяясь в тени.

Макс и Макси выходят вперед. Они оборачиваются к сборищу, и сестра повышает голос.

– Это наш город?

– Да!

– Вы за него сражались?

– Да!

– Вы будете сражаться снова?

– Да!

– И вы победите?

– Да!

– Я спрашиваю, – ревет она, – мы победим?

– Да! – кричат ей. – Да! Да! Да!

Из-за угла слышится звук лязгающих доспехов, и, заслышав его, толпа почти затихает – скандирование спадает до приглушенного ропота. Фигура предстает перед ожидающей ее армией, и в сердца повстанцев впивается ощущение ужаса. Еще четверо рыцарей присоединяются к первому, их доспехи корчатся, словно желая покинуть своих хозяев, растягиваясь, деформируясь и сжимаясь до исходного состояния. Без конца, без надежды.

Передовая линия толпы дрожит, люди неуверенно наводят оружие на рыцарей.

– Эй, там, внизу! – кричит Жестокая Судьба, высунувшись из верхнего окна дома.

Рыцари безразлично продолжают наступление.

В единственной руке женщина удерживает ракетную установку. Изысканный орнамент на стволе орудия густо покрыт сажей.

– Я бы на вашем месте остановилась.

В метре от толпы рыцари замирают.

Повстанцы вынуждены пристально глядеть на врагов. Они не узнают своих павших витязей в рыцарях, закованных в изъеденный ржавчиной дышащий металл. Людей поглощает тихое отчаяние.

Жестокая Судьба, глядя с высоты, находит силы не отступить.

– Так-то лучше, – продолжает она. – Люди, дайте им пройти, и, кто-нибудь, откройте ворота!

Когда толпа подается назад, образуется неровный проход.

– И чтобы меж нами не осталось недопонимания. Я всецело за то, чтобы вы покинули Вердигрис. Но если вы станете угрожать хоть кому-то из моих людей или попытаетесь вернуться, то знайте, мы будем вас ждать.

Следует длительная пауза. Лица рыцарей кажутся непроницаемыми, их эмоции невозможно прочитать. Люди постепенно покрываются испариной. Рука в латной перчатке тянется к искривляющейся рукояти меча. Оставшаяся четверка рыцарей вторит этому движению.

– Только дайте мне повод, – заявляет Жестокая Судьба, наблюдая за ними через крылатый прицел. Многие, вдохновленные ее примером, находят в себе храбрость и щелкают затворами вскинутого на изготовку оружия.

Медленно оборачиваясь, рыцари оглядывают противников, оценивая каждого из них. И каждый человек чувствует, что его образ похищен, выжжен в чужеродной памяти. И после, так и не обнажив клинков, рыцари строем уходят из Вердигриса.

Жестокая Судьба победно вскидывает кулак в небо, и повстанцы оживляются, находя друг в друге тепло и поддержку. Они кричат и смеются, пока рыцари не становятся еле заметными фигурками где-то вдалеке. Северные ворота закрываются с грохотом, не способным выбить из людей потайной ужас, расцветающий в их сердцах.