Бетагемот - Питер Уоттс Страница 34

— Он все еще соображает, — настаивает Кларк. — Я только вчера с ним говорила. Мы могли бы его вер­нуть.

— Бхандери в этом дерьме разбирается, — вставляет Гарсиа. — Или разбирался.

— Ага, именно что в дерьме, — добавляет Кризи. — Я слыхал, он переделал кишечную палочку, чтобы она выделяла психоактивные вещества. Человек ходит с этим дерьмом в кишках и сам себе обеспечивает страну чу­дес. — Грейс Нолан, обернувшись, пристально смотрит на него, но Кризи не улавливает намека. — Кое-кто из его клиентов жрал собственные какашки. Чтобы сильней пронимало.

— Потрясающе, — жужжит Нолан, — слюнявый идиот и химик-говнарь. Наши проблемы решены.

— Я только говорю, что нам не обязательно самим себе перерезать глотку, — настаивает Кларк. — Если кор­пы нам не лгут, то в них наша главная надежда спра­виться с этим.

— Скажешь, мы должны им верить? — вставляет Чун.

— Я говорю, может, нам и не придется ничего при­нимать на веру. Дайте мне шанс поговорить с Рамой, узнать, сумеет ли он помочь. Если нет, взорвать «Атлан­тиду» можно и на следующей неделе.

Нолан рубит воду рукой:

— Да у него ум за разум зашел!

— У него осталось достаточно мозгов, чтобы расска­зать, что произошло у «поленницы», — тихо жужжит Кларк.

Нолан отвечает долгим взглядом, чуть заметно напря­гается всем телом.

— В самом деле, — встревает Гарсиа, — я, пожалуй, поддерживаю Лени.

— А я — нет, — тотчас огрызается Кризи.

— Проверить не повредит, — голос Хопкинсон виб­рирует где-то с задних рядов. — Лени права. Убить их никогда не поздно.

Не то чтобы импульс выигрышный, но Кларк все рав­но его использует.

— А что им остается, задержать дыхание и рвануть к поверхности? Мы можем позволить себе ждать.

— А Джин может? А Джулия? — Нолан обводит гла­зами круг. — Сколько у нас времени — у каждого?

— А если ты ошибаешься, вы перебьете всех засран­цев до последнего, а потом выясните, что они все же пытались нам помочь... — Кларк качает головой. — Нет, я этого не допущу.

— Ты не до...

Кларк чуть увеличивает звук и заглушает ее.

— Вот мой план, народ. Все, кто еще не сдал, сдают кровь. Я ищу Раму и выясняю, способен ли он помочь. А к корпам пока никто не лезет.

«Вот оно, — думает она. — Поднимай ставку или па­суй».

Минута растягивается. Нолан оглядывает собрание. И, похоже, увиденное ей не нравится.

— Вы все, счастливые маленькие эрочки и кашечки, делайте что хотите. А я знаю, что мне делать.

— Тебе, — говорит ей Кларк, — надо сдать назад, заткнуться и ни хрена не делать, пока мы не получим надежную информацию. А до тех пор, Грейс, если я за­стану тебя в пятидесяти метрах от «Атлантиды» или Рамы Бхандери, то собственными руками вырву тебе трубки из груди.

Внезапно они оказываются линзы к линзам.

— Больно много на себя берешь, твой ручной психо­пат пока еще тебя не поддержал. — Вокодер Нолан стоит на минимальной громкости, ее слова — механический шепот, слышный только Кларк. — Где твой телохрани­тель, корповская подстилка?

— Он мне не нужен, — невозмутимо жужжит в ответ Кларк. — Если ты мне не веришь, кончай нести фуфло, а переходи к делу.

Нолан неподвижно висит в воде. Ее вокодер тикает, как счетчик Гейгера.

— Слушай, Грейс, — неуверенно жужжит сбоку Чен. — Право, попробовать не помешает, честно...

Нолан ее словно не слышит. И долго не отвечает. На­конец качает головой.

— Хрен с вами, пробуйте.

Кларк еще несколько секунд выдерживает паузу, потом разворачивается и, медленно работая ластами, уходит из круга света. Она не оглядывается — и надеется, что стая примет это за полную уверенность в себе. Но в душе жутко трусит. В голове одна мысль: бежать — бежать от этого нового, с иголочки, напоминания о собственном ядовитом прошлом, от цунами и отвернувшейся от нее удачи. Хочется просто соскользнуть с Хребта, отуземиться и уходить все дальше, пока голод и одиночество не раз­гладят извилины в мозгу, сделав его мозгом рептилии — как у Бхандери. Ей ничего так не хочется, как сдаться.

Она уплывает в темноту и надеется, что остальные последовали ее примеру. Прежде чем Грейс Нолан заста­вила их передумать.

Кларк берет курс на двухпалубник немного на от­шибе от других. Безымянный — хотя некоторые пузыри окрестили: «Домик Кори», «Пляжный мяч» или «Оставь надежду». На корпусе этого не было таблички, когда она в прошлый раз проплывала мимо — нет и теперь. И ни­кто не повесил запретительных знаков в шлюзе, однако на сушилке блестят две пары ласт, а с сухой палубы до­носятся тихие влажные звуки.

Она взбирается по лесенке. Ын и чья-то спина траха­ются на матрасе. Очевидно, даже Лабинов гудок не отвлек их от этого занятия. Кларк ненадолго задумывается, не прервать ли их, чтобы ввести в курс событий.

На фиг, скоро сами все узнают.

Она обходит пару и осматривает панель связи. До­вольно простенькое устройство из нескольких подручных деталей — только-только чтоб работало. Кларк, поиграв с экраном сонара, выводит на него топографию Хребта, а поверх — сетку условных иконок. Вот главные гене­раторы, проволочные скелеты небоскребов, высящиеся на юге. А вот «Атлантида», большое неровное колесо обозрения, опрокинутое на бок — сейчас нечеткое и рас­плывчатое, эхо размывается полудюжиной глушилок, за­пущенных, чтобы защитить последние нововведения от чужих ушей. Со времени Бунта эти глушилки не исполь­зовались. Кларк удивляется, что они остались на месте, да еще в рабочем состоянии. И задумывается, не занимался ли кто-то активной подготовкой.

На экране — россыпь серебряных пузырьков, полузаб­рошенные дома тех, кому едва ли знакомо значение этого слова. Увеличь разрешающую способность — можно будет увидеть и людей: уменьшится охват, зато станет больше подробностей, и окрестности моря наполнятся мерцаю­щими сапфировыми изображениями, прозрачными, как пещерные рыбы. Изнутри каждого доносится жесткое эхо имплантатов, крошечных матовых комочков механики.

Распознать, кого видишь на экране, довольно про­сто: у каждого возле сердца — опознавательный маячок. Одним запросом Кларк может получить множество дан­ных. Обычно она так не делает. Никто так не делает — у рифтеров свой особый этикет. Да обычно в этом и нет нужды. С годами учишься читать голое эхо. Имплантаты Кризи чуть расплываются со стороны спины, ножной протез Йегера при движении немного уводит его влево. Массивная туша Гомеса выдавала бы и сухопутника. Ма­ячки — излишество, шпаргалка для новичков. Рифтерам эта телеметрия в основном не нужна, а у корпов теперь нет к ней доступа.

Но иногда — когда расстояние скрывает все особен­ности эха или когда объект изменился — остаются только шпаргалки.

Кларк настраивает максимальный охват: четкие яркие фигурки сливаются, сбиваются в центре, словно косми­ческий мусор, засасываемый в черную дыру. На краях экрана проступают другие детали топографии — большие, смутные, разрозненные. Вот появилась большая черная расщелина, взрезающая и пересекающая донный грунт. Дюжина грубых курганов, серебристый осадочный мусор на дне — одни высотой с метр, другие в пятьдесят раз больше. И само дно к востоку поднимается. За предела­ми обзора встают подножия огромных гор. На средней дистанции и дальше — несколько светлых голубых клякс: одни лениво плывут над илистой равниной, другие просто дрейфуют. Распознать их на таком расстоянии невозмож­но, да и не требуется. Сигнал маячков вполне отчетлив.