Зона бабочки - Алексей Корепанов Страница 33

Она сделала два шага к краю дорожки. Герман, поколебавшись, направился следом за ней — и тут двойник вновь ожил. Он скрутил листки в трубочку и встал со скамейки. Поднял свободную руку и довольно громко сказал, обращаясь к Герману:

— Подожди.

И начал осторожно приближаться, чуть ли не подкрадываться, как кот к голубю. Голос у него оказался глуховатым и, пожалуй, незнакомым. Во всяком случае, Герман не стал бы утверждать, что у него, Гридина-первого, именно такой голос. Девушка остановилась у кромки травы, и на лице ее нарисовалась досада.

— И что посоветуешь делать? — спросил Герман, тоже остановившись и переводя взгляд с нее на двойника и обратно.

— Я уже посоветовала, — пробурчала она. — Пиф-паф, ой-ей-ей…

Герман неуверенно поднял пистолет и подумал:

«Это же не зайчик…»

Двойник тут же уловил эту неуверенность. Застыв на месте метрах в двенадцати от Гридина, он слегка сдвинул брови и произнес:

— Что, не намерен стрелять? И правильно.

Как и раньше, стрелять Гридину не хотелось. Чудилось ему в этом нечто кощунственное. Много ли найдется людей, способных без колебаний запустить камнем в собственное отражение в зеркале? И не только кощунством тут повеяло, но и опасностью. Память с готовностью подсказала еще одну историю из той же серии о двойниках. О каком-то офицере, замахнувшемся на собственную копию, — и тут же упавшем замертво.

Мало ли что могло случиться…

Это соображение уже приходило ему в голову и раньше.

— Не всегда целесообразно пускать в ход оружие, — продолжил двойник и сделал еще один шаг вперед. — Вдруг выстрелишь в меня, а убьешь себя.

— Он вам зубы заговаривает, — раздраженно сказала Ира. — Не слушайте его.

Герман опомнился и вновь навел пистолет на местную иллюзию. И в самом деле, нечего тут в тонкие материи вдаваться и слюни распускать. В голема-медведя, значит, можно палить без раздумий, а в себя, любимого, нет? На том и построена игра.

Он принял решение и готов был незамедлительно претворить его в жизнь, но тут двойник вновь заговорил:

— Хочешь узнать, почему тебе здесь все кажется странным? И места здесь странные, и обитатели этих мест? Включая и ее, — двойник кивнул на девушку, — и меня тоже. Вот, — он помахал скрученными бумагами. — Прочитай, и тебе все станет ясно. Тут всего-то три листа.

— Не слушайте его, — повторила девушка, повысив голос. — Он специально время тянет.

Двойник перевел на нее взгляд и сказал с легкой насмешкой:

— О чем ты, милая? Нет уже здесь никакого времени. Я просветить человека хочу, для его же пользы. Не посторонний же. А ты бы шла, милая… к маме своей. И не морочила человеку голову, она у него и так заморочена местными… как бы… странностями.

Он вновь посмотрел на Гридина, нагнулся и положил тут же развернувшиеся листки на гравий. И, выпрямившись, произнес:

— Прочитай, а я потом добавлю. Повторяю: все тебе тогда станет ясно. Меня можешь не бояться, я смирный. Я вон там пока посижу. — Двойник махнул рукой на скамейку и направился к ней.

— Что скажешь, Ирина? — спросил Гридин, продолжая наблюдать за ним. — Читать?

— А если скажу «нет», не будете, что ли?

— Все-таки буду…

Он посмотрел, как двойник усаживается на прежнее место, сделал несколько шагов вперед и подобрал листки.

— Любопытной Варваре нос оторвали, — послышалось за спиной. — А вам голову оторвут.

Гридин промолчал.

Кто сказал, что эта девчушка блюдет именно его интересы? Кто сказал, что нужно прислушиваться именно к ее советам?

Листки оказались принтерной распечаткой. Гридин скользнул взглядом по первой строчке:

«— …и неоднократно подтверждено: если у человека чего-то нет в сознании, то он это и не воспринимает, не видит, понимаете?»

Гридин мельком проверил, где двойник, — тот застыл на скамейке, — и попятился к девушке, чтобы не оставлять собственную копию без присмотра. Ира присела на корточки и снизу вверх смотрела на него. Так смотрят, когда знают, что человек занимается ерундой, но готовы потерпеть до тех пор, пока он не прекратит этой ерундой заниматься.

— Ты пока за ним последи, — сказал ей Герман, — а я быстро. Ты мне ничего не объясняешь, так, может, тут что-нибудь…

Он замолчал и начал читать, не опуская пистолет.

— Ну-ну… — бесцветным голосом произнесла девушка.

«— …и неоднократно подтверждено: если у человека чего-то нет в сознании, то он это и не воспринимает, не видит, понимаете? И поэтому мы осознанно видим, слышим, чувствуем гораздо меньше, чем наш мозг воспринимает на самом деле, реально. Знаете, что такое „воронка Шеррингтона“?

Он отрицательно покачал головой. Каждое слово колдуна звучало как откровение.

— Это такое образование в нашем мозге, которое первично фильтрует все сигналы от рецепторов тела. Девяносто процентов отбрасывает как неинформативные, а остальные сигналы укрупняет, объединяет, обрабатывает по сформированным схемам и этаким фонтаном предъявляет бессознательному — и уже оттуда они частично, по принципу наибольшей важности, и проявляются в сознании. Поэтому люди осознанно видят именно ту реальность, которая сложилась в их сознании…

— …хотя реальность гораздо шире и глубже, — закончил он.

Колдун кивнул:

— Можно сказать и так. Осознай неподготовленный человек все и сразу — и он готовый пациент для психбольницы. Просто сойдет с ума.

— А вы? Мне говорили, что вы…

— Да, — прервал его колдун. — Но я погружался постепенно; знаете, как заходят в холодную воду? Я погружался в продолжение чуть ли не двух десятков лет, и ненадолго. — Колдун скупо улыбнулся. — Зато теперь могу видеть такое, чего не видят другие, и помогать другим, как зрячий помогает слепцам.

— Потому я и пришел к вам, — сказал он. — Я слышал, вы можете на миг сделать слепца зрячим.

— Могу, — не сразу произнес колдун. — Не то чтобы слепец в полной мере обретет зрение, но кое-что разглядеть сможет. — Он поднял палец. — Повторяю, лишь кое-что — и очень недолго. Только стоить такая услуга будет недешево.

— Для меня деньги не проблема, — быстро сказал он. — Мне их девать некуда, потому что мне ничего не надо… Только бы взглянуть… Увидеть Париж — и умереть. Знаете, всякие там мечты идиота…

— Знаю. — Колдун усмехнулся. — А действительно ли хорошо, когда мечта сбывается?

— А хорошо ли не дожить до воплощения мечты? — возразил он.

* * *

Это случилось внезапно, вдруг, как и говорил колдун. За окном сгущались сумерки, он сидел на диване под настенным светильником, рассеянно скользя взглядом по строчкам взятой наугад с полки книги, — делать ничего не хотелось, он был как натянутая струна… Не произошло ни малейшего движения, не раздалось ни единого звука, не стало теплее или холоднее, — но все вокруг мгновенно преобразилось, словно его комната до этого неуловимого мига была всего лишь каркасом, схемой, скелетом, не более, а теперь скелет оброс плотью.