Игры богов. Сказание первое - Игорь Бусыгин Страница 32

— Можно я отлучусь?

— Выбирай любую, — понятливо кивнул хозяин. Олег полуобнял высокую девушку с осиной талией и с большими чуть отвисшими грудями, ту, которая скинула чалму, и потащил её во дворец.

Надир насмешливо посматривал на Игоря, а бедный отрок одной рукой судорожно вытирал пот со лба, а другой прикрывал промежность.

— Ничего, варяг я или не варяг? Бог терпел и нам велел, только в испытаниях рождаются настоящие герои. Как там говорится? Надо пройти огонь, воду и медные трубы. Воду прошёл, ведь во время шторма потонул бы, если б не Олег, — шептал про себя Игорь. Он схватил кубок и одним глотком опрокинул его себе в рот.

— Медные трубы прохожу сейчас, — кадык его дёрнулся, он закрыл глаза, — а огонь, в огонь князь меня ещё точно затащит, — бормотал он про себя торопливо и неразборчиво, мысли его перескакивали, то догоняли, то отставали непонятно от чего, то просто танцевали какой-то безумный танец.

Надир насмешливо наблюдал за мучениями отрока, терпелив мальчишка, хороший воин из него получится.

— Эй, посмотри на эту красоту! Или тебе безразличны эти гурии? Э, а может ты вообще евнух?

— А что там у тебя за комната с развратными картинками? Ведь Коран запрещает, — Олег появился вовремя, иначе бы Игорь задушил эмира.

— Молчи, неверный пёс! Как ты вообще попал в ту комнату? Там же замки!

— Потому и попал, что там замки, — меланхолично сообщил неверный пёс, — не было б замков, прошел бы мимо, а раз замки, значит какой-то секрет, а секреты я страсть как люблю.

— Завтра же сам всё сдеру, а то ещё кто-нибудь сообщит халифу, а после этого мне…

— Во-первых, не есть я неверный пёс, — лениво перебил его Олег, — ведь ты должен помнить, как меня обмусульманивали или обмусульмачивали, как правильно, забыл, о самый мудрый эмир из всех эмиров халифата. А во-вторых, зачем обдирать, покрась да и всё, пускай будущие поколения полюбуются развратными римлянами. Ты пока подумай, где нам поговорить, да так, чтобы никто не подслушал, а я пока покажу мальчишке эту чудесную комнату, — сказал на арабском, чтобы не понял Игорь.

Комната поразила Игоря. На одной стене с изумительной точностью были написаны спаривающиеся животные; приапы на пьедесталах, прыгающие на них девы под мрачными взглядами жрецов; женщины, отдающиеся обезьянам и собакам, ослам и лошадям; побеждённые бойцы, насилуемые победителями. На другой всевозможные способы сношения между мужчиной и женщиной, он досчитал до двухсот, потом сбился. На третьей, разделённой пополам, — однополая любовь, между двумя или тремя мужчинами; между несколькими женщинами. На последней стенке — групповые оргии.

А между колоннами, в виде четырехсторонних вагин, протянуты серебряные полосы, на которых росли инкрустированные серебряные фаллосы, подобно водорослям. Зашёл Игорь в этот странный зал целомудренным юношей, а вышел циничным мужчиной.

Олег и Надир, тяжело прихрапывая, поднялись по винтовой лестнице на самый верх смотровой башни. Надир закрыл тяжёлым люком вход, задвинул засов и закидал его подушками. Олег несколько часов рассказывал эмиру то, что показали ему боги, потом то, что он решил предпринять и что он уже сделал.

«Нет, он этого не поймет, молод ещё, пока нельзя говорить ему о богах-псевдодрузьях, опять поползут по всему арабскому миру легенды… нет, нельзя», — как молния проскочила шальная мысль.

— На тебя возложена задача — подготовка к созданию могучего флота. Если не будет хватать денег, найди меня, а чтобы связаться со мной, нарисуй звезду Соломона на каждом острие вот этой руны.

Олег засунул пальцы в кубок, наполненный вязким, тягучим вином, и быстро на столике средним пальцем, набросал шесть групп рун:

— Рисовать будешь от верхней вершины и дальше по ходу солнца, тогда откроется канал связи со мной.

Быстренько стёр и нарисовал ещё раз, чтобы в памяти Надира отложилось.

— Лучше на верхней площадке своей башни тренируйся, чтобы ты смог воспроизвести всё у себя в мозгах, то есть мысленно. Лучше всего самообучаться перед восходом солнца, когда начинают петь песни птицы. Да и вообще, если возникнут сложности, связывайся, — Олег улыбнулся одними глазами. «Я же не зря так быстро тараторю, не мог же мой побратим в мусульманстве постареть», — мелькнула мысль быстрая, как русская борзая.

— Ну и груз же ты на меня навалил, хотя… чем сложнее, тем интереснее, — Надир быстро снял чалму. — Теперь я как и в прошлом — язычник, а посему пойдём выпьем двадцатилетнего каленского.

Медленно, неспешно пошли вниз, к вину, к женщинам. Олег очень давно знал и уважал эмира, твёрдо был уверен, что справится. Но вот его восточная хитрость всегда бежала впереди него, иногда слишком быстро. Искоса посматривая на Надира, увидел, что эта самая хитрость вот-вот прорежется, сейчас будет просить прямой выход на богов. И точно. Надир, нежно поглаживая бороду, нахмурил лоб, и его морщины, мощные, похожие на изломы гор Кавказа, вспучились и опали, подтянул пузатый живот, подготовился и, на выдохе, спросил:

— Так ты говоришь, что можешь в любой момент вызвать бога?

— Не вызвать, а обратиться с просьбой. Разницу чувствуешь?

— Ну так обратись!

— Щас, только винца пригубим, а вот потом попрошу, то есть обращусь.

Игорь сидел сумрачный, кисло посмотрел на отцов-командиров, по их напряжённым взглядам догадался, ждут, что он скажет.

«Вот и скажу, — решился. — Вот только что умного мне, дурошлёпу, сказать?»

Надир как настоящий волшебник поставил на мраморный стол самую большую амфору (а это тридцать девять литров!) с выдержанным, двухсотлетним каленским, отрок поднял глаза на уставшее лицо Надира, скользнул по несчастной физиономии Олега, приподнялся, схватил амфору, и вино тягучей, пахнущей божественным нектаром, густой струей заполнило кубки. И вино, о, это вино, от своей гордости приподнялось чуть-чуть над кубками и с искрящимся смехом втянулось обратно. Олег весело улыбнулся:

— Надо же, я думал, что только звери и прочие разные животные умеют чувствовать, а тут даже вино знает об сурьёзном разговоре.

Наглая морда Олега натянула на себя личину благочестия и покорности:

— О эмир моей души, завтра мы отправляемся в Египет. Можешь нам дать что-нибудь, чтоб никто к нам не приставал? — произнес Олег медовым голосом.

— Да, дам вот этот золотой перстень, будешь его показывать, это всё равно, что личный приказ халифа. От сердца, могучего и доброго, отрываю. А не хочешь ли ты по-простому познакомить меня с богами?

Олег прищурился и подпортил своё лицо таинственной маской:

— Приходи сегодня в полночь на пустырь, что рядом с портом, но только в скромной одежде, а не разодетый, как павлин. А я, о мой просвящённый друг, попробую обратиться, — сделал вид, что задумался, самую малость посопел, — я думаю, лучше всего, к семиту, то есть к Саваофу.