Товарищ "Маузер". Братья по оружию из будущего - Юрий Валин Страница 32

Зачем Пашка встал, и сам не мог объяснить. Протянул руки, принял монашку, – лицо у нее было белое, безумное, и сама она казалась бесчувственной, как мешок с картошкой. Пацан выбрался сам, спрыгнул. Пашка не сразу понял, что стрельба закончилась. Заорали с той стороны поезда, – банда опять лезла в вагон.

Машинально подхватив саквояж, Пашка побежал во тьму. Впереди мелькала светлая рубашка мальчишки, монашку пацан почти насильно волок за руку. Они свалились у кустов, и Пашка их догнал. Мальчик ткнул рукой в темноту:

– Туда!

– Левее лес ближе.

– Нет, они туда побежали.

Пашка не был уверен, что снова хочет видеть безумную барышню с ее разрубленной полуголовой. Ну, ее к дьяволу. Да и прапор-беляк туда же может утекать. Но мальчишка уже ухватил за рукав, потянул. Монахиня едва держалась на ногах, пошатывалась. У поезда опять шла стрельба, раздавались крики. Нет, нужно оттуда подальше убираться. Пашка, сжимая саквояж и пригибаясь, зашагал следом за пацаном. Сырая трава цепляла за сапоги, путала ноги.

* * *

Плохо. Два проникающих в брюшную полость, и еще ключица перебита. От последнего, скорее всего, майор и без сознания. Блузку Катя уже разорвала, прижала тряпки к ранам, – толку-то? Профессиональная медицинская помощь срочно нужна. Ну же, толстяк, очнись!

Эвакуировать человека в бессознательном состоянии невозможно. Неконтролируемый мозг может увести тело по любым координатам, и координировать такой Прыжок со стороны практически невозможно.

Давай, толстый, возвращайся. Хоть на минутку!

Левый глаз самой Кати ничего не видел, кровь заливала-заклеивала. Голова кружилась, – это от кровопотери. Надо бы остановить кровь, пока сама не свалилась. Только касаться собственного лба девушка боялась – по ощущениям, череп разрублен, а увидеть собственные мозги на пальцах – нет уж, увольте.

Ну, ты придешь в себя, сукин сын, или нет? Давай – давай!

Катя стянула с майора пиджак, разодрала ворот рубашки. С силой похлопывала по шершавым щекам. Плеснула коньяка из полупустой бутылки.

Ресницы вроде бы дрогнули.

– Его, наверное, посадить нужно, – неуверенно сказал прапорщик. – При ранениях в живот…

– Пошли на хер! – зарычала Катя. – Вон отсюда! За кусты, пошли, суки! Живо!

Все четверо остолбенели. Монашка, казалось, вот-вот хлопнется в обморок. Пашка застыл на полусогнутых. Залитая кровью девка и раньше была на диво страшна, а сейчас, с белозубым оскалом на черном лице, вообще походила на чертовку.

Катя швырнула бутылку, угодила прапорщику в живот, тощий очкарик хрюкнул, согнулся пополам.

Первым опомнился мальчишка, схватил за рукав свою спутницу, дернул за штаны Пашку:

– Уйти нужно.

Больше Катя не отвлекалась. Ресницы Виктора Михайловича вздрагивали. Он застонал, потянул руку к животу. Катя перехватила руку.

– Не трожь! Слышишь меня? Витюш, ты слышишь?

– Ну… пулемет…

– Хрен с ним. Сейчас уйдешь. Сразу в госпиталь. Все будет хорошо. Только ты продержись пару минут. Ты хорошо соображаешь?

– Да, – майор открыл глаза. – Тебя… что?

– Нормально. Так – сейчас представь двор «К-ашки». Живенько представь, с подробностями. Я активирую чип возврата. Держись две минуты. Понял?

– Понял. Катя… сможешь, доделай… Важно… Главное, его возьми…

– Хорошо-хорошо. Возьму. На посту «К» сколько телефонов?

– Два, оба черные. Катя…

Девушка нащупала под кожей на груди майора зернышко капсулы, раздавила. Отшатнулась, сосредоточившись на воспоминаниях мельчайших деталей залитого летним солнцем двора родного отдела.

* * *

Монахиня сидела, уткнув лицо в широкие ладошки. Мальчик присел на корточки рядом, все усмехался-подмигивал.

Мужчины топтались за кустами.

– Добьет она его, – прошептал Пашка, кивая в темноту. – Чтоб не мучался. Ему все брюхо продырявило. Не жилец.

– Вряд ли, – так же шепотом ответил прапорщик, – заранее сказать нельзя. Мощный мужчина. Впрочем, она тоже сильна. Волокла своего… друга почти в одиночку. Из меня помощник неважный.

– Что ж вы так, ваше благородие? – пробормотал Пашка. – Такой видный господин, образованный, и на́ тебе, помочь барышне не мог.

Прапорщик строго глянул сквозь свои круглые очки:

– Я после контузии. А вы что же, бойкий юноша? Вы-то что отстали? Труса изволите праздновать? Из тех изволите быть, кто из подвалов погавкивает, за хамскую власть агитирует?

– Давай, ваше благородие, шлепни меня, раз бандиты не дострелили, – пробормотал Пашка, глядя, как офицер неловко нащупывает кобуру.

– Бандиты? А ты сам-то кто? – прапорщик, наконец, поймал рукоятку «нагана».

В этот миг Пашка врезал ему с левой в челюсть. Офицер гукнул, отлетел, Пашка прыгнул следом. Покатились по траве, вдвоем цепляясь за «наган». Монашка застонала, не отводя ладоней от лица. Мальчик встал, нерешительно забормотал:

– Ну что вы? Зачем?

Пашке показалось, что его лошадь в бок лягнула – мигом слетел с офицера, закорчился на земле. Прапор схватился было за револьвер, но получил под дых ничуть не слаще Пашки. Чернолицая барышня стояла над ними, еще раз замахнулась ногой:

– Не навозились? Вояки, бля… Поезд на месте стоит. Идите, атакуйте. Или мне вам здесь всласть вломить?

– Не надо, – Пашка, держась за бок, отполз подальше. – Мы так, ненароком.

Прапорщик ничего не мог сказать, ухватился за живот, очки в возне слетели, изумленно пучил глаза. Ну да, больно.

Девушка подняла «наган», проверила барабан:

– Понятно. Прапор, ты никогда шпалер не заряжаешь?

– Патронов нет, – прохрипел прапорщик.

– Что ж за револьвер хватался? – простонал Пашка.

– Для острастки. Хотел тебя, быдло, на место поставить, – огрызнулся офицер, с трудом садясь.

Девушка бросила «наган», взяла прислоненный к дереву карабин, щелкнула затвором:

– Господин доброволец, извольте патроны выдать.

– Нету, – пробурчал прапорщик. – Не нашел в темноте.

– Мудак вы, господин доброволец, – коротко резюмировала девушка, тыльной стороной ладони размазывая кровь, все текущую по щеке. – А где твой ствол, кудрявый?

Пашка пожал плечами:

– У поезда где-то. Что я вам, солдат, что ли?

Девушка неприятно, дребезжаще, как жестянка, засмеялась:

– Вы что, идиоты? Два патрона на всех припасли?

– У вас «маузер» был, – прохрипел прапорщик.

– Вот именно, – поддержал Пашка. – Ты сама-то…