Пески Марса. Земной свет - Артур Чарльз Кларк Страница 32

– Ваше открытие не менее важно! Но Бейнса животные не интересуют. С ним и говорить нечего о наших марсианских друзьях.

Они подошли к переходу в другой купол. Пока они ждали у двери, Бейнс спокойно предупредил: «Будет больно глазам» – и Гибсон прикрыл глаза рукой.

Здесь было так жарко и так светло, словно они шагнули с полюса в тропики. Воздух был тяжелый не только из-за жары, и Гибсон никак не мог понять, чем же он дышит. Не меньше четверти купола занимали высокие коричневые растения. Гибсон узнал их сразу.

– Значит, вам все время о них было известно? – сказал он не слишком удивленно и даже не особенно разочарованно (Хэдфилд прав: марсиане гораздо важнее).

– Да, – кивнул Хэдфилд. – Их открыли года два назад. У экватора их довольно много. Им нужно солнце. Ваши – самые северные.

– Чтобы добывать кислород из песка, требуется много энергии, – пояснил Бейнс. – Мы здесь им светом помогаем, ну и экспериментируем понемногу. Пойдемте, увидите, что получается.

Гибсон двинулся вперед, осторожно ступая по узкой тропинке. В сущности, эти растения были не совсем такие, как у него. Вместо пупырышек их испещряли мириады крохотных пор.

– Это очень важно, – сказал Хэдфилд. – Мы вывели вид, который отдает кислород непосредственно в воздух. Ему запасы не нужны. Он берет, сколько надо, из песка, а избыток отдает. Сейчас вы дышите только тем кислородом, который дали растения, – другого источника здесь нет.

– Понятно… – медленно произнес Гибсон. – Значит, вы предвосхитили мою идею и пошли гораздо дальше. Однако я все равно не понимаю, зачем такая секретность.

– Какая секретность? – спросил Хэдфилд с видом оскорбленной невинности.

– Такая! – не сдался Гибсон. – Сами меня просили никому ничего не говорить.

– Ах, это? Скоро будет официальное сообщение, мы просто не хотим преждевременно возбуждать надежды. А вообще-то особой секретности нет.

Гибсон размышлял над этими словами всю обратную дорогу. Хэдфилд сказал ему немало, но все ли? При чем здесь Фобос? Может быть, его подозрения лишены оснований и Фобос никак не связан с лабораторией? Его так и подмывало спросить Хэдфилда прямо, но он понимал, что только окажется в глупом положении.

Уже появились купола столицы, когда Гибсон заговорил о том, что не давало ему покоя в последнее время.

– «Арес» уходит через три недели, да? – спросил он.

Хэдфилд кивнул. Вопрос был чисто риторический – Гибсон знал ответ не хуже прочих.

– Я все думаю, – продолжал Мартин, – не задержаться ли мне немного. Ну, до будущего года хотя бы.

– О! – сказал Хэдфилд. В его тоне не было ни радости, ни недовольства, и Гибсон даже обиделся. – А как ваша работа?

– Здесь можно работать не хуже, чем на Земле.

– Надеюсь, вы понимаете, что, если вы останетесь, вам надо будет приобрести полезную профессию. – Хэдфилд криво улыбнулся. – Я хочу сказать, вы должны будете что-то делать для колонии.

Уже лучше; во всяком случае, это значило, что Главный не отказался наотрез. Но в порыве энтузиазма Гибсон не подготовил ответа на такой вопрос.

– Я не собираюсь остаться здесь навсегда, – замялся он. – Я хотел бы немного понаблюдать за марсианами… И потом, я не хочу покидать Марс, как раз когда здесь становится интересно.

– Что вы имеете в виду? – быстро спросил Хэдфилд.

– Ну, эти растения… И Седьмой купол… Я хотел бы посмотреть, что из всего этого выйдет в ближайшие месяцы.

Хэдфилд задумчиво взглянул на него. Он удивился меньше, чем думал Гибсон. Такие вещи уже случались. К тому же он подозревал, что это может случиться именно с Гибсоном.

– Энтузиазм – еще не все, – сказал Хэдфилд.

– Я знаю.

– Наш маленький мир держится на двух вещах: на профессиональном умении и тяжелой работе. Тем, кто не способен ни к тому ни к другому, лучше вернуться на Землю.

– Работы я не боюсь. Я мог бы, например, служить в администрации.

«Очень может быть, – подумал Хэдфилд. – В таких делах главное – ум, а ума у Гибсона хватает. Но здесь этого мало. Лучше не обнадеживать его слишком до разговора с Уиттэкером».

– Вот что, – сказал Хэдфилд, – подайте заявление, а я запрошу Землю. Ответ придет примерно через неделю. Конечно, если они откажут, мы бессильны.

Гибсон знал, как мало Хэдфилд считается с земными распоряжениями, если они не совпадают с его планами, но возражать не стал.

– А если согласятся, все в порядке? – спросил он.

– Тогда я начну думать.

«Что ж, и то хлеб!» – решил Гибсон.

Дверь камеры открылась перед ними, и «блоха» прыгнула в город. В конце концов, даже если он поступил опрометчиво, невелика беда. Можно вернуться через год… или через два года…

Он знал, что многие его приятели скажут, прочитав новость: «Слыхали? Кажется, Марс сделал из него человека! Кто бы мог подумать!» Ему совсем не хотелось стать наглядным пособием. Даже в самые чувствительные минуты Гибсон не питал склонности к старомодным притчам о том, как ленивый эгоист превращается в полезного члена общества. Однако, к его величайшему недоумению, что-то удивительно похожее творилось с ним.