Я спас СССР. Том IV - Алексей Вязовский Страница 31

Мой взгляд упирается в Кутафью башню, через которую поток нарядных людей идет в Кремль. Некоторые женщины даже в выходных туфельках, несмотря на холодную погоду. Такси наше действительно стоит рядом со входом в Манеж. Водитель с интересом разглядывает через лобовое стекло площадь перед ним, крутит головой по сторонам.

– Слышали, что студенты здесь недавно устроили?

– Слышал, – лезу я в карман за деньгами.

– Да… – вздыхает таксист. – А Юра-то как высоко взлетел. Выше космоса! Падать больно будет…

– Мне пора! – Я открываю дверь, бегу к проходной Кремля в Кутафьей башне.

…В Кремлевском дворце съездов многолюдно, играет музыка, вокруг веселые лица нарядно одетых гостей, отовсюду слышится смех. Настроение у всех приподнятое. Праздник Октября хоть и официальный, но очень любим народом, все его с удовольствием отмечают. Да и не так много в стране сейчас праздников, выходной день – и тот пока один. И здесь во дворце царит сегодня особая приподнятая атмосфера, чувствуется даже какая-то общая эйфория, связанная с происходящими в стране переменами. Все как будто встрепенулись и, сбросив с плеч неприятный груз последних лет, с надеждой смотрят в будущее.

Хрущева в понедельник похоронили, траур в стране закончен, и о прежнем главе государства стараются больше не вспоминать, руководствуясь сомнительным правилом – о мертвых или хорошо, или ничего. Быстро все забыли, как дружно пели Никите дифирамбы и чуть ли не каждый день печатали в газетах его фотографии. Все. Отныне он вычеркнут из памяти и забыт. Теперь в каждом чиновничьем кабинете рядом с портретом Ильича вешают фотографию Гагарина. Хорошо хоть Юру наш советский народ любит искренне, а не на показ. Надеюсь, народная любовь к нему не будет такой короткой, как к Хрущеву.

Замечаю, что среди гостей сегодня много военных в парадных кителях, увешанных орденами и медалями. Мезенцев молодец – не только добился их поддержки, сделав своими союзниками, но и возвращает военным заслуженную любовь народа. Журналисты и телевизионщики с камерами вьются вокруг прославленных военачальников и генералов. Вижу в толпе седой ежик маршала Жукова.

Судя по разговорам вокруг, Георгий Константинович впервые за долгое время был приглашен руководством страны на сегодняшний парад и гордо стоял вместе с остальными маршалами на трибуне рядом с Мавзолеем Ленина. Вот давно бы так… Может, еще и Парад Победы вернут? Ведь почти двадцать лет не отмечала страна 9 Мая так, как должно.

Я протискиваюсь дальше и замечаю у колонны группу знакомых спортсменов-олимпийцев. Их легко заметить по одинаковой парадной форме нашей сборной. На прием сегодня позвали не только руководство делегации, но и всех медалистов. Здесь сейчас вся гордость советского спорта. Лариса Латынина заразительно смеется над чьей-то шуткой, рядом улыбается смущенная Галя Прозуменщикова. Для молодой девчонки все в диковинку, она то и дело таращится на известных людей, проходящих мимо. А знаменитостей здесь сегодня действительно хватает – и артисты, и писатели, и космонавты. Надо бы подойти, поздороваться с девчонками… Направляюсь в их сторону, но дорогу мне преграждает молодой, коротко стриженный парень с типичной для «девятки» внешностью.

– Алексей Русин? Пройдемте со мной, вас ждут.

Направляемся не в тот закрытый зал для руководства, где меня знакомили с Хрущевым, а идем к эскалатору, чтобы подняться в большой банкетный зал на четвертом этаже. Сегодня все происходит более демократично, и это не может не радовать! Народа здесь тоже немало, но ощущения толпы нет – банкетный зал огромный, все гости небольшими группами равномерно расположились за многочисленными столами. Звучит ненавязчивая музыка, слышен звон хрусталя и столовых приборов. И вокруг тоже улыбающиеся лица людей. Встречаются, конечно, и хмурые физиономии, но их совсем немного. Ловлю себя на том, что и сам начинаю улыбаться, заряжаясь общим приподнятым настроением. Мне почему-то приходит на ум фраза «съезд победителей». Да, вот именно так сегодня и ощущается удивительная атмосфера в Кремле.

Меня ведут в ту часть зала, где повышенное количество охранников явно указывает на присутствие руководства страны.

– А вот и наша героическая молодежь! – громко говорит Фурцева, первой заметившая меня. – Если кто еще не знаком, представляю вам молодого талантливого поэта и прозаика Алексея Русина.

Я коротко киваю присутствующим. Всего за столом сидят человек пятнадцать, не больше, но знаю я здесь далеко не всех.

Вижу Гагарина, Степана Денисовича, Косыгина, даже Аджубея… А вот насчет двух незнакомых мне маршалов могу только догадываться – видимо, это новый министр обороны Крылов и начальник Генштаба Захаров. За столом присутствует и Микоян – сидит, радостно улыбается, непотопляемый ты наш…

– …А еще он заместитель редактора нового молодежного журнала «Студенческий мир», – добавляет Аджубей. – Уже вышел из печати первый номер. Прошу любить и жаловать!

Присутствующие улыбаются и смотрят на меня с узнаванием. Если кто раньше и не знал меня в лицо, то после моего феерического появления на пленуме хрен теперь забудешь Алексея Русина!

Аджубей на правах моего шефа приглашающе хлопает по стулу рядом с собой, и мне ничего не остается делать, как подсесть к нему. Еще и полгода не прошло, как я вот так же подсаживался к Хрущеву и Брежневу на Сессии Верховного Совета, а сколько событий произошло с того времени. Иных уж нет, а те далече… И нынешняя компания за столом, если честно, поприятнее прежней будет. Хотя кто их знает… Но хотя бы никто из них не лебезит перед Гагариным.

– Алексей Иванович, как Нина Петровна себя чувствует, как Рада Никитична? Передайте, пожалуйста, всей вашей большой семье мои искренние соболезнования. Я ведь в больнице лежал, не смог прийти на похороны Никиты Сергеевича.

– Спасибо. Передам. Женщины наши стараются держаться, но сам понимаешь…

Аджубей подзывает официанта, обращается ко мне:

– Алексей, ты что пить будешь?

– Сегодня здесь такая праздничная приподнятая атмосфера, даже не хочется ее портить спиртным, – улыбаюсь я главному редактору «Известий», – да и врачи мне пока запретили.

– Пф-ф! – насмешливо фыркает он. – Мне тоже запретили! Ну и что? Они постоянно всем что-то запрещают. Тебе коньяк или…

– Тогда лучше красного вина.

Пока официант наполняет мой бокал, я осматриваюсь. И тут же натыкаюсь на внимательный взгляд Косыгина. Одариваю его широкой искренней улыбкой – ну, хоть что-то здесь осталось неизменным. Давайте, тезка, не подведите теперь страну, мы на вас надеемся!

Беру в руки фужер с вином, понимаю, что надо бы сказать тост, поскольку все смотрят в мою сторону. И я обращаюсь к Гагарину:

– Юрий Алексеевич! Я хочу поздравить вас с избранием на этот высокий пост и пожелать вам… – делаю вид, что задумался, – адского терпения и выдержки! Легко вам точно не будет. Но мы, студенческая молодежь, как и весь советский народ, с огромной надеждой смотрим на вас и на вновь избранное Политбюро. Вы всегда можете рассчитывать на нашу поддержку. За вас! И за всех вас, товарищи!