Королевство  - Джесс Ротенберг Страница 30

«Так что вы там делали на самом деле? – спрашивает Оуэн, внимательно рассматривая меня. – Не зашли ли вы слишком далеко, оставаясь в Стране Зимы после начала комендантского часа?»

«Мы просто пришли посмотреть на звезды», – отвечаю я, вспоминая слова Евы.

Не совсем правда.

Но и не ложь.

Оуэн подходит к панели, спрятанной за декорированным растением, и нажимает кнопку. Неожиданно из Арктического магазина подарков повеяло теплом. «Ты уверена? – переспрашивает он, закрывая панель. – Я не мог не заметить, что Ева выглядела немного расстроенной».

Я ничего не отвечаю.

Некоторое время он бегает туда-сюда – проверяет температуру водоема, кормит птенцов пингвинов, каждые несколько минут делая пометки в маленьком электронном блокноте, который, я заметила, он носит в заднем кармане штанов.

«Что ты там пишешь?» – спрашиваю я.

«Ничего, – отвечает он, не поднимая глаз. – Так, рабочие моменты».

«Птенцы в порядке?»

«Они не едят, – говорит он. – Я беспокоился, что так может случиться. Супервизоры не должны были требовать еще одно потомство в такой поздний сезон. – Он трясет головой. – Идиоты», – бормочет он.

Я быстро поворачиваю голову к маленькому устройству, свисающему с потолка. Оно неподвижно, только каждые семь секунд на нем загорается маленькая красная лампочка. «Тебе надо быть осторожнее в выражениях, – шепчу я, едва шевеля губами. – Они всегда следят».

Оуэн резко вскидывает глаза. «Что ты сказала?»

Я устремляю многозначительный взгляд на камеру, потом улыбаюсь. «Как много птиц на деревьях!»

Он проследил за моим взглядом на потолок. Медленно покачал головой. «Они просто хотят, чтобы ты так думала».

У меня в ушах звенит тонкий предупредительный звонок.

Порядок. Благоговение. Красота. Покладистость. Безопасность.

Его слова небезопасны.

«Я не понимаю, – отвечаю я, помедлив. – Что ты имеешь в виду?»

«То, что и сказал, – его глаза встречаются с моими. – Камеры наверху не всегда подключены к сети. Они не могут нас видеть. Не сейчас».

В его словах нет смысла. «Почему камеры не подключены к сети?»

«Из-за высоты. И, в любом случае, здесь зона низкого риска. Не как главные ворота или монорельсы, или стадионы. – Оуэн подходит к спящим птенцам. – Ничего интересного здесь не происходит».

Неожиданно у меня по коже побежали мурашки.

«Вот почему г-н Касей привел нас сюда, – говорю я. Мой желудок сжимается. – Потому что он знал, что они ничего не увидят».

«Да, – кивает Оуэн после паузы. Его тон мрачнеет. – Совершенно уверен».

Значит, он помнит. Он помнит, что видел меня здесь в тот вечер.

«Что он сделал с ней? – спрашиваю я. – Что ты видел?»

«Я ничего не видел и не знаю точно, что он сделал, – отвечает Оуэн, смущаясь. – Но… Я совершенно уверен, что это уже случалось прежде».

Его слова прожигают мой мозг так же, как и картинки в телефоне, перезаписывая многие вещи, в правдивости которых я раньше была уверена.

1. Мир не такой, как нам о нем рассказывали.

2. Шлюз Королевства не может всегда держать нас в безопасности.

3. Счастливый конец бывает только в историях. А истории – это неправда.

Несколько минут мы сидим в тишине, но в моей голове стоит невероятный шум. Мысли и слова, картинки и воспоминания, голоса и ощущения сменяют друг друга с бешеной скоростью – бьются, сталкиваются, взрываются с такой силой, что у меня темнеет в глазах. «Зачем? – мягко спрашиваю я. – Зачем нам рассказывают истории, которые не являются правдой?»

«Может быть, потому, что это здорово – верить в фантазию. Истории помогают людям оптимистичнее воспринимать свою жизнь. – Он останавливается. – Даже если история не заканчивается хорошо».

«Но лучшие истории всегда заканчиваются хорошо, – настаиваю я. – У историй должен быть счастливый конец. Все это знают». От этих слов я ощущаю горький привкус на языке.

Неужели просто потому, что Мама верит во что-то, это должно быть правдой?

«История Ромео и Джульетты не закончилась счастливо, – говорит он. – И тем не менее это одна из лучших историй, которые когда-либо случались».

Перед моими глазами моментально вспыхивает голографическое изображение.

Девочка, смотрящая вниз с балкона.

Мальчик прячется в тени.

«Их тоже заперли? – спрашиваю я. – Так они узнали, что любят друг друга?»

Оуэн затих. «Любовь – это, когда ты чувствуешь себя в тюрьме везде, кроме того места, где хочешь быть», – говорит он.

Я пристально смотрю на него и чувствую, как его слова отзываются во мне.

Тюрьма?

Он поднимает на меня глаза. «Знаешь… ты можешь разговаривать со мной. Если тебе когда-нибудь понадобится друг или… в любом случае».

Друг?

По какой-то причине, даже почти ничего не зная о нем, я верю тому, что он говорит. Я верю, что ему интересно меня слушать. «Почему Супервизоры рассказывают нам о том, что мир ужасен, если это не так?» – мягко спрашиваю я.

«Это просто, – презрительно усмехается Оуэн. – Потому что они – обманщики».

«Но обманывать – это неправильно».

«Они об этом думают иначе».

«Как иначе?»

«Смотри, – вздыхает он. – Я думаю… Я думаю, может быть, они просто хотят защитить вас?»

Комок в моем горле становится больше. «Защитить нас от чего?»

Оуэн еще раз смотрит на птенцов – их маленькие грудки поднимаются и опускаются во сне. Он кладет свою руку на мою. «От желания того, чего вы никогда не сможете иметь».

***

Я еще долго слышу его слова потом, когда возвращаюсь в свою спальню, и Мама гасит свет. Часы напролет я пытаюсь обдумывать все, что случилось, начиная с увиденных в телефоне картинок. Я думаю об историях. Я думаю о лжи. Я думаю о Ромео и Джульетте и о том, как они влюбились друг в друга, хотя и не должны были. Я думаю даже об Оуэне.

Что означало то, что он держал меня за руку?

Кто он такой?

И что, с Нией случилось именно это? Она захотела то, чего не могла иметь?

Я задаю поиск ответов везде, где только может достать сеть, но тщетно.

Брандмауэры слишком сильны.

Спустя много часов, прямо перед пробуждением, Ева шевелится во сне и бормочет что-то о принцах. О пони. О принцессах, запертых в башнях.

Запертых.

Я смотрю на свои кроватные наручники.