Комдив. Ключи от ворот Ленинграда - Олег Таругин Страница 30

«Короткая!» – азартно крикнул Серышев, поймав в прицел контур вражеского танка. Мехвод послушно сбросил скорость, плавно, без рывка останавливая машину. Но немец, будто ощутив направленный на него взгляд, неожиданно вильнул в сторону, выскальзывая из поля зрения. Зар-раза! Не отрываясь от налобника, Василий заработал маховиком, доворачивая башню на нужный угол. Ну где ж ты, сука?! Ах, вон где… ну нет, шалишь, не уйдешь!

Краем сознания скользнула мысль, что они слишком долго торчат на одном месте, а ведь на занятиях инструкторы упирали на то, что во встречном бою танк живет столько, сколько маневрирует. Но охваченный охотничьим азартом младший лейтенант уже не мог ничего с собой поделать. Треугольник прицельной марки, наконец, наполз на башню противника, пальцы привычно отработали маховичками точной наводки. Огонь!

Бум!

Толчок отдачи, погашенный массой танка, тонкий звон латуни о закраину казенника, выметнувшийся к крыше башни клуб кислого дыма. Несущийся к цели светлячок донного трассера. Свирепый рев мотора – механик-водитель газует, стремясь вывести танк из пристрелянного противником сектора. И расцветший на срезе вражеского ствола огненный цветок: фашистский наводчик тоже успел прицелиться и выпалить. Короткий высверк встретившейся с целью болванки: бронебойно-трассирующий снаряд угодил в маску пушки, своротив ее набок; а вот было ли пробитие – поди пойми. Но стрелять вражина уж точно больше не сможет. И тут же резкий рывок, впечатавший Серышева в выкрашенную белой краской внутреннюю поверхность брони – ответный снаряд раздробил несколько траков гусеницы и снес направляющее колесо.

БТ по инерции крутнулся на месте, сползая с раскатавшейся ленты, но умница-мехвод вовремя среагировал, не подставив противнику борт. Увы, опасности это никоим образом не уменьшало. На таком расстоянии даже лобовая броня вражеский снаряд не удержит. Если попадут – проломит как миленький. А двигаться танк не мог: линейный БТ-7 – вовсе не опытная машина серии ИС, о которых им рассказывали в училище, и ехать на одной гусенице не умеет. Матерясь сквозь зубы – подставился, позволил врагу лишить машину маневренности, – младлей приник к прицелу. Лезть сейчас наружу не только глупо, но и смертельно опасно: перестреляют как куропаток. Да и бессмысленно: под огнем разбитые траки не заменишь и гусянку не натянешь – на это время нужно. Полчаса как минимум, а то и больше. Зато пушка цела. Значит, будут стрелять, пока… да неважно, что именно «пока»!

Отдавать команду наводчику не понадобилось: новый унитар уже был в казеннике. Прекрасно. Поскольку нужно еще должок вернуть, ага. По броне протарахтели комья глины: кто-то из немцев решил добить подранка, но в спешке промазал. Снаряд ударил возле самой гусеницы, окатив бронемашину фонтаном земли. Глухо выматерившись, заворочался на своем месте механик:

– Командир…

– Погоди, Кольша, не сейчас, – буркнул Серышев, занимаясь наводкой. Врешь – не уйдешь, все равно попаду!

Поврежденный танк отползал назад, выходя из боя, но прицелиться в него не удавалось – специально или нет, его прикрыл собой один из товарищей. Младший лейтенант скривил губы в злой ухмылке: ну, значит, сам напросился. Н-на, получи!

Выстрел!

И – промах.

То ли поспешил, то ли немец вовремя сманеврировал. Выстрел в ответ. Тоже мимо – Василий даже не заметил, где именно воткнулась в землю вражеская болванка.

– Да командир же! – заорал, потеряв терпение, механик-водитель. – Слушай, давай я дымовуху запалю и вторую гусеницу скину? Всех делов на пару минут. Уйдем на колесах. А ты меня из пулемета прикрывай. Если останемся на месте, спалят нас.

Размышлял Серышев не дольше секунды. Товарищ прав, вариантов у них всего два: или бросить совершенно исправную машину, или попытаться восстановить маневренность. А для этого нужно всего-то выбить один из фиксирующих траки пальцев, размыкая гусеничную ленту. Вот только шансов уцелеть у того, кто этим займется, немного…

– Действуй, – решился младший лейтенант, мельком подумав, что им здорово повезло воевать именно на дизельной «эмке» – у всех остальных моделей БТ эвакуационного люка в днище не было. – Давай через нижний люк.

Пихнув в бок заряжающего, мотнул головой в сторону места водителя:

– Ползи туда, тут я сам управлюсь. Руль установи и переключайся на колесный ход, как Коля гусянку разомкнет, сразу поедем.

Выдернув из укладки очередной унитар, пихнул его в казенник и приник к прицелу. Выстрел. Не особо прицельно, лишь бы показать, что машина еще способна огрызаться. Как порой и бывает в реальном бою, результат оказался неожиданным: бронебойный высек из башни немецкого танка сноп искр, ушел рикошетом в сторону… и влепился в бок одного из полугусеничных бронетранспортеров. «Вот бывает же, – меланхолично подумал младлей, приникая к спаренному с орудием ДТ. – Рассказать кому – точно скажут, что сбрехал»…

Механик-водитель меж тем благополучно выбрался из обездвиженного танка, пристроив на надгусеничной поближе к двигателю полке коробку малой дымшашки. Шипя, ДМ-11 выбросила клубы дыма, создавая впечатление, что танк подбит. Хитрость не ахти какая, но с расстояния в несколько сотен метров понять, так ли это на самом деле, практически невозможно. Снаружи раздались ритмичные металлические удары: присев возле гусеницы, Николай выбивал один из фиксирующих траки пальцев.

Серышев выжал спуск, и приклад пулемета ткнулся в плечо частой дробью отдачи. Разом высадив с четверть магазина, добил остаток короткими очередями, пытаясь ловить в прицел перебегающие фигурки фашистских пехотинцев. Не меняя диска – нет времени! – снова переместился к орудию. Закинув в казенник осколочно-фугасный выстрел, наскоро прицелился и выпалил.

Бум!

Подсвеченный коротким всполохом куст разрыва поднялся возле самой дороги, разметав в стороны пару темно-серых фигурок. Еще один пехотинец, видимо раненый или контуженный, выронил винтовку и, зачем-то сорвав с головы каску, пробежал, шатаясь, несколько метров, прежде чем упасть.

Бдзынь!

Резкий звук попадания, несмотря на шлемофон, отозвался в ушах короткой болью. Крохотный, с половинку ногтя, осколок пробил плотную ткань комбеза и зло ожег плечо. Василий зачарованно скользнул взглядом по появившейся будто бы из ниоткуда продольной вмятине на вогнутой броне башни, окаймленной чешуйками отслоившейся краски. Сквозь узкую, едва лезвие ножа просунешь, десятисантиметровую щель внутрь задымленного боевого отделения проникал лучик света, в котором причудливо перемещались сизые клубы пороховой гари. Ух ты ж ё…

В наружную броню трижды звучно грюкнули чем-то металлическим. И Серышев, придя, наконец, в себя, заорал (в ушах ощутимо звенело) сидящему на водительском месте заряжающему Степке Иванову:

– Заводись! Как Кольша вернется, сразу врубай заднюю и трогай! Но не раньше!

Под ногами раздались сдавленные ругательства: механик-водитель, кряхтя, забирался через узкий эвакуационный люк обратно. Захлопнув створку, взглянул на командира снизу вверх. Левую руку он прижимал к изгвазданному глиной и солярой комбинезону – похоже, все-таки зацепило. Хрипло проорал – времени подключать разъемы ТПУ не было: