Комдив. Ключи от ворот Ленинграда - Олег Таругин Страница 29

На несколько секунд высунувшись из башни, Василий оценил обстановку. Похоже, вовремя поспели, нашим сейчас помощь в самый раз будет. Поскольку радиофицированными были только два танка, командирский и одного из взводных, младлей продублировал сигнал флажками: «вступаю в бой, делай как я». И торопливо юркнул в башню, окунувшись в привычное густое, хоть ножом режь, амбре из запахов горячего масла, оружейной смазки, металла и солярки. Пусть броня у «бэтушки» и не шибко надежная, но внутри все одно как-то спокойнее.

Прижав к горлу эбонитовые кругляши ларингофона, младший лейтенант скомандовал мехводу:

– Кольша, мост проходим на максимальной скорости, как спустимся – спихиваешь с дороги горящий броневик и по тормозам. Укроешь машину за обломками, я еще раз осмотрюсь. Поможем нашим немца бить!

– Понял, – почти понятно булькнуло в наушниках танкошлема.

– Вперед!

Выбросив из патрубков сизые облачка солярного выхлопа, командирский БТ-7 М прибавил скорость, поднимаясь по пологому въезду на мост. Под плоскими траками гусениц загудел настил пролетов. Довернув башенный перископ, Серышев с удивлением заметил укрывающихся за фермами моста бойцов и зачем-то расставленные вдоль перил двухсотлитровые топливные бочки. Интересно, зачем? Мост, что ли, поджигать собирались? Так взорвать же куда проще…

Спустившись с переправы, танк с ходу спихнул на обочину искореженный бронеавтомобиль и остановился. Лязгнув стопором, лейтенант откинул верхний люк, осторожно осматриваясь и морщась от удушливого дыма, ощутимо пахнущего горелой человеческой плотью. Махнул рукой облепившим броню десантникам: прыгайте, мол, хватит задарма кататься. Пока все шло согласно первоначальному плану. Танки роты, съехав с дороги, двинулись вдоль линии окопов. Стволы спаренных пулеметов пульсировали огоньками выстрелов. Не ожидавшие, что к обороняющимся подоспеет помощь, подобравшиеся к самым траншеям фашисты торопливо отползали. То один, то другой танк делал короткую остановку, стреляя из башенного орудия. Осколочно-фугасные гранаты подбрасывали невысокие фонтаны земли и измочаленного тротилом дерна. В первые же секунды подавив оба пулемета, бронемашины прошлись параллельно траншеям, расстреливая и давя гусеницами тех, кто не успел вовремя отступить или укрыться. Бежать в полный рост немцы даже не пытались: тех, кто решился на подобную глупость, срезали прицельными выстрелами воспрянувшие духом красноармейцы и подоспевшие им на подмогу пехотинцы. Спустя буквально пару минут все было кончено… по крайней мере, так казалось.

Поскольку с западной стороны к мосту уже подходила небольшая колонна из пяти немецких танков, следом за которыми двигались угловато-граненые бронетранспортеры с пехотой.

«Смотри-ка, практически одновременно прибыли, – автоматически подумал Серышев, ворочая перископом. – Ну, сейчас вы у меня огребете, гады».

Покрытые пылью по самые башни танки он в первый момент не узнал – в реальности вражеские машины выглядели как-то немного иначе, нежели на не особо четкой черно-белой картинке в руководстве. Угловатый корпус, обильно утыканный мелкими заклепками, закругленная с боков башня с тонкоствольной пушкой и смешным блином командирского люка сверху. Справа от пушки и в лобовом бронелисте – пулеметы в шаровых установках. Напоминающая Т-26 ходовая со множеством опорных катков малого диаметра, скомпонованных в две подрессоренные тележки, плюс дополнительный каток для натяжения гусеницы впереди. Ведущее и направляющее колеса выступают за габариты гусеницы. Именно последнее и позволило Василию понять, с чем придется иметь дело: ну, конечно, чешский легкий танк LT-35! Ну или «панцеркампфваген тридцать пять тэ» ^[16]. Память услужливо подсказала нужные сведения: тридцатисемимиллиметровое орудие, два пулемета калибра семь-девяносто-два мэмэ, лобовая броня – двадцать пять, борт – шестнадцать. Ничего страшного, нашей пушечке такое на один зуб практически с любой дистанции, а до них и полукилометра не будет. Но и самим подставляться крайне нежелательно: пробьет, не особо и напрягаясь. Зато максимальная скорость – не больше 34 километров, по пересеченке – почти в три раза меньше, с их «бэтэшкой» даже рядом не стоял. Ну, в смысле не ездил…

В свою очередь заметив неожиданную опасность, гитлеровцы среагировали с похвальной быстротой: танки парами разошлись в стороны, выстраиваясь для фронтальной атаки, по шоссе продолжил движение только один, вероятно командирский, бронетранспортеры спешили пехоту и двинулись позади, прикрывая бегущих солдат огнем курсовых пулеметов. Все, пора…

– Бронебойным заряжай! – скомандовал младлей, приникая к прицелу. Сбоку сочно клацнул затвор, запирая в каморе унитар. – Коля, как выстрелю, сдашь назад, затем вправо и по газам. Маневрируй, в скорости мы их сильно превосходим. По команде «короткая» останавливаешься, после выстрела снова газуешь. Все, воюем, мужики.

Наведя прицельную марку на идущий первым танк (хорошо, если он и вправду окажется командирским), грузно переваливающийся на неровностях почвы, Серышев, едва не против воли задержав дыхание и до боли закусив губу – все же впервые не на полигоне по фанерным щитам стреляет, а по реальному врагу! – выстрелил.

Бум!

Танк легонько тряхнуло, выскочила из казенника курящаяся сизым дымком гильза, в ноздри ударил тухлый запах сгоревшего кордита. БТ-7 М, свирепо рыкнув пятисотсильным дизелем, буквально отпрыгнул назад. Младшего лейтенанта мотнуло в сторону, но он все же успел заметить, как подсвеченный донным трассером снаряд, в считаные мгновения преодолев триста разделяющих противников метров, уткнулся точнехонько по центру бронированного лба. «Тридцать пятый» дернулся, сбрасывая и без того невысокую скорость, пока не застыл без движения. Массивный колпак верхнего люка откинулся, из башни показался танкист в черном комбинезоне. Однако выбраться наружу он уже не успел: изнутри выметнулся столб почти бесцветного пламени, башня подскочила на погоне, но не слетела. Ударная волна вышвырнула из люка изломанную фигурку, кучей дымящегося тряпья упавшую в десятке метров. В следующую секунду танк загорелся уже по-настоящему, окутавшись жирным черным дымом вспыхнувшего бензина из развороченных взрывом баков.

Лейтенанту хотелось заорать во весь голос от радости. А как иначе? Ведь попал! С первого выстрела сжег гада! Но опытным командирам, к которым он себя, пусть и с некоторой натяжкой, все же причислял, вести себя подобным образом, понятное дело, никак не положено. И потому Василий лишь шумно выдохнул сквозь плотно сжатые губы и хриплым от волнения голосом отдал команду механику-водителю. Во рту было солоно – от волнения он ухитрился прокусить нижнюю губу, но Серышев этого не замечал, всецело поглощенный боем…

Стволы фашистских танков тоже окутались дымками выстрелов, но командиры БТ уже заметили противника, разворачивая свои машины лобовыми проекциями к врагу. Не повезло лишь одному. То ли мехвод не успел вовремя среагировать, то ли гусеница пробуксовала по рыхлой почве, но вражеская болванка воткнулась в борт моторного отсека, и разбитый двигатель мгновенно загорелся. Прежде чем пламя охватило танк, экипаж успел выбраться из обреченной машины, укрывшись в ближайшем окопе. И почти сразу же завертелся на месте, потеряв гусеницу, один из LT-35. Наружу панцерманы не полезли, видимо понадеявшись на защиту своей брони. И даже успели выпустить пару снарядов, прежде чем ближайший «бэтэ» добил танк прицельным выстрелом в борт. Боекомплект на этот раз не сдетонировал, даже бензин не загорелся, но из вяло дымящейся стальной коробки так никто и не показался.