Конан и тень ветра - Питер Нейл Страница 3

В какой-то момент северянину даже пришло на ум, что, на самом деле, тварь, предупреждавшая его держаться от Термезана подальше, желала ему исключительно добра. Порядочному искателю приключений нечего было ловить в этом жалком захолустье!

И все же ему улыбнулась удача. Случайный знакомец, с которым Конан свел дружбу в таверне, помог ему завербоваться в городскую стражу. После чего последовало нападение разбойников с Запорожки, по непонятной причине забредших на диво далеко от привычных мест охоты.

Выделиться в драке и быть замеченным королевским полководцем оказалось для северянина проще простого… Вот когда пригодился его немалый боевой опыт, знание тактики разбойничьих шаек и боевая удаль.

Карьеры во время войны всегда делаются стремительно… Для тех, кто этого достоин, разумеется. Не прошло и месяца, как северянин стал одним из приближенных Тубра, возглавлявшего армию Термезана.

А буквально через несколько дней случилось совсем уж неожиданное. Старого вояку ранило шальной стрелой. Лекари-коновалы не досмотрели, и рана загноилась. Ерундовая, в общем-то, царапина повлекла за собой лихорадку и болезнь, именуемую в этих краях «черной кровью», и полководец угас за считанные часы, до последнего не переставая громовым голосом проклинать всех богов, целителей-шарлатанов, разбойников и весь мир.

И назначил Конана своим преемником…

Сказать, что придворных это изумило — было бы не сказать ничего. Имелось немало таких, кто метил на место Тубра… Однако король решил по-другому.

— Я доверял своему полководцу всегда, до последнего дня, — объявил правитель. — Не вижу, почему бы мне и в этом не прислушаться к мнению человека, отстоявшего для меня трон и королевство?! Пусть будет так, как решил Тубр! Не сомневаюсь, он желал мне только добра…

Неожиданная удача… И северянин постарался оправдать столь высокое доверие.

Довершив разгром разбойников, он тут же двинулся в поход на племена диких гирканцев, обитавшие близ Термезана. Удар был столь молниеносным и мощным, что в считанные дни войску киммерийца, не столь уж и большому, удалось захватить значительные территории.

Нечего и говорить, король был вне себя от радости. Почести и подарки посыпались на молодого полководца сверх меры.

Теперь он мог преспокойно почивать на лаврах и наслаждаться жизнью, — то есть вволю кутить в кабаках, ездить на охоту, веселиться с разудалыми боевыми товарищами и веселыми девицами, на все готовыми ради таких славных молодцов…

И жизнь эта могла бы, казалось, идти так до бесконечности… Конан напрочь выбросил из головы все недобрые предчувствия и воспоминания о странной встрече на дороге, ибо не в обычаях сына суровой Киммерии было зря терзаться над загадками мироздания, когда можно радоваться жизни в собственное удовольствие, да еще и деньги не переводятся в карманах, и дорогое вино течет рекой…

Однако действительность, как водится, вновь поспешила грубо напомнить о себе. Беззаботное существование завершилось в одночасье. Да так, как варвар и предположить себе не мог. И оставалось лишь гадать, откуда и чьею злобной рукой нанесен этот подлый удар…

* * *

Конан стоял с опущенной головой, стараясь ничем не обнаружить охватившую его ярость. Упершись взглядом в каменный пол, он смотрел на черно-белый узор, образованный плитками. Конана трясло от злости, но король Сенхор был разъярен до такой степени, что Конану даже не хотелось поднимать голову, чтобы посмотреть, не хватила ли старого короля кондрашка. Он представил себе, что обычный багровый цвет королевского лица наверное сейчас превратился в лиловый.

В тронном зале было холодно. Толстые каменные стены не пропускали наружного тепла даже в жаркие летние дни. Длинные боковые стены зала обрамляли два ряда массивных каменных колонн. Их подножия покрывала резьба, изображавшая стилизованные виноградные листья. Верхушки были богато украшены резными фигурами листьев аканфа. Карниз, напротив, вообще не имел никаких украшений. В каждом углу зала был поставлен громадный камин. И они не простаивали без работы.

Трон строители поместили на ступенчатую пирамиду, занимавшую две трети зала. Кроме этого в зале ничего не было. Только на стенах в разных местах были развешаны старое оружие и знамена Сенхоровых предков.

— Ты думаешь, что если тебе удалось победить в двух битвах за последние три месяца и тем самым увеличить размеры моего королевства, то теперь тебе можно безнаказанно бесчестить дам королевского двора? — кипятился король.

Он сидел на резном деревянном троне, выполненном в форме дракона, крылья которого защищали сидящего короля с боков. Когти дракона служили опорой для его высохших старческих рук. Эти руки сейчас тряслись от негодования и тощие костлявые пальцы впивались в поручни трона, так что казалось, что треснут либо поручни, либо кости. Король разъяренно фыркал, так что брызги слюны долетали до третьей ступени под троном, едва не доставая стоящего там Конана. Самого молодого полководца во всей термезанской истории.

— То, что ты обесчестил дочь придворного мага, мне не так уж важно, но то, что ты сделал то же с моей собственной дочерью, этого я тебе не прощу! Она беременна! Если ты рассчитывал, что благодаря этому ты станешь моим наследником, то ты просчитался! Чтобы какой-то бродяга… — король даже захрипел от ярости.

Конан удивленно взглянул на него. Не то чтобы у него была совершенно чиста совесть по поводу отношений с придворными дамами, но бросить взгляд на принцессу он еще не дерзнул. Дочь мага, известную не только своей красотой, но и наличием мстительного папаши, ему удалось увидеть раза три. Да и то при этом всегда присутствовали несколько придворных дам или кавалеров.

Конан незаметно расправил мускулы и огляделся вокруг. Прямоугольный тронный зал был пуст, хотя мускулистый гигант не мог ручаться за то, что кто-нибудь не скрывается за колоннами, подпирающими сводчатый потолок.

Он мельком взглянул на несколько овальных окон, пропускающих в зал скудный свет, и то лишь когда снаружи на безоблачном небе светило солнце. Столь мощны были стены королевского замка.

— Прикажу тебя казнить! — король вне себя стучал кулаками по поручням трона.

— Мой повелитель, — прошелестел в зале чей-то голос. Конан вздрогнул от невольного чувства холода.

Он снова огляделся и к своему бесконечному удивлению увидел королевского чародея Сунт-Аграма, который сидел на одной из боковых ступеней тронной пирамиды. Высокая костлявая фигура скорчилась на неудобном сиденье, закутанная в синий плащ, по которому тянулись расширяющиеся сверху вниз желтые полосы.

— Мой повелитель, не хочу вам противоречить, — продолжал чародей, — но думаю, что это было бы неуместно. В армии любят этого грязного бродягу…

Конан посмотрел на свою одежду. Таких прекрасных кожаных штанов, белой присборенной рубашки, украшенной кружевами, высоких сапог мягкой кожи у него в жизни не было. И небесно-голубой плащ под цвет его глаз мог соперничать с облачением любого туранского модника. Он, который никогда не тянулся к красивой одежде и сейчас носил ее по принуждению и по обязанности дворцового этикета, был обозван «грязным»…