Азовский гамбит - Иван Оченков Страница 3

– Простите, ваше величество, – скорбно отозвался врач, – но государыня покинула нас.

– Что?!

Что было дальше, я помню не слишком хорошо. Передо мной проносились какие-то смутные образы, а я сидел на скамье и думал: за что мне это все? К несчастью, это далеко не первая потеря для меня. Если собрать всех близких мне друзей и соратников, которых я успел схоронить за эти несколько лет, вышел бы немалый погост…

– Выйди, государь, – попросила какая-то боярыня. – Надо матушку Катерину обмыть и одеть прилично. Не годится, чтобы ты на это смотрел.

Снаружи внезапно оказалось почти пусто. Бояре и придворные рассосались по закутам, чтобы не попасть под горячую руку, и только монахи в углу молились о душе скончавшейся царицы.

Нельзя сказать, чтобы Катарина была слишком уж популярна в народе. Напротив, многие в ней видели прежде всего чужеземку и иноверку, с большим трудом согласившуюся принять православие, а также одевавшуюся в непривычные для русских людей наряды. Пока она была жива, на нее смотрели неодобрительно, иной раз из толпы доносились нелестные выкрики, но шведская принцесса умела держать себя с таким достоинством, что все видевшие ее невольно проникались почтением.

– Сочувствую твоему горю, государь, – прогудел басом входящий Филарет.

– Благодарю, владыко, – отозвался я, обводя глазами многочисленную свиту русского патриарха.

Помимо священников и монахов у главы Русской церкви есть приказ, ведающий всеми хозяйственными делами, свои дьяки, стольники и даже стрелецкий полк. Одеты в черные кафтаны и скуфьи вместо шапок, но видно, что миряне. Эдакие гвардейцы кардинала на Среднерусской возвышенности! Правда, ссор у них с моими «мушкетерами» не случается, во всяком случае пока.

– Вижу, смутно у тебя на душе, сын мой.

– Я справлюсь.

– С Божьей помощью, постом и молитвой отчего же не справиться, – кивнул Филарет.

– Я к детям пойду. А ты уж проследи, чтобы все как надо сделали…

– Как пожелаешь, государь. Только вот…

– Что?

– Потолковать бы надо. Новости есть из Туретчины.

– Срочные?

– Неотложные.

– Хорошо, – кивнул я, сделав патриарху знак идти за мной.

– Говори! – велел я, как только мы остались одни.

– Султан Осман II с большим войском занял Дунайские княжества. Не сегодня, так завтра они сразятся с ляхами.

– Это не новость.

– А ведомо ли тебе, государь, что будут делать, когда побьют Гонсевского?

– Ну, если верх будет за Османом, то он, скорее всего, ударит по Польше. Места там богатые, добычи много.

– У турок войск втрое больше, так что побьют, а вот на Речь Посполитую турки не пойдут.

– И куда же они, по-твоему, направятся?

– На Азов.

– Это еще почему?

– Да потому, что нельзя султану казачью дерзость спускать. Константин Потоцкий всего лишь хотел своего князька на престол в Яссах подсадить. Но он глава богатого и знатного рода. Ему не впервой в большую политику рыло совать, и то турки взбеленились. А тут казаки, тати, шиши придорожные целый город у султана отняли. На своих стругах уже весь Крым и всю Туретчину обшарпали ^[5].

– Вести верные?

– Скоро доподлинно узнаем, государь.

– Н-да, изменил историю, нечего сказать!

– Что?

– Не обращай внимания, владыко. Это я о своем…

Не прошло и недели, как сведения, принесенные Филаретом, полностью подтвердились. Примчавшийся в Москву гонец привез грамоту. В сражении под Цецорой войска Речи Посполитой были полностью разгромлены. Большая часть воинов во главе с гетманом Жолкевским погибли, другие попали в плен, и лишь немногим удалось спастись.

Казалось бы, перед османской армией открылась дорога в богатые земли Подолии и Малой Польши. Защищающие их крепости и замки вряд ли смогут устоять перед натиском отборных янычар и могущественной турецкой артиллерии, а татарские орды вот-вот хлынут мутным потоком на многострадальную землю, но султан Осман приказал с поляками замириться, а своему победоносному воинству готовиться к походу на Азов. И теперь нам всем что-то нужно с этим делать.

– Ничто, даст бог, отобьются казачки, – беспечно отмахнулся стольник Анисим Пушкарев. – А коли и не сдюжат, так урон невелик!

– Не скажи, – покачал головой Иван Никитич Романов. – Если турки обратно Азов возьмут, мы тоже не возрадуемся. Опять татары начнут на наши рубежи набегами ходить. Все как есть разорят, нехристи!

Совещание проходит, что называется, в тесном кругу. Присутствуют только мои ближники, словом и делом доказавшие свою преданность и полезность Мекленбургскому дому. Романов, как я говорил, старший судья в Земском приказе. Можно сказать, министр внутренних дел. Выслужившийся из простых стрельцов Пушкарев – командир Стремянного полка. Барон Кароль фон Гершов начальствует над всеми немецкими наемниками. Клим Рюмин – дьяк Посольского приказа ^[6]. И последний по списку, но не по значению, мой бессменный телохранитель Корнилий Михальский.

– А что, султан Осман сам войско поведет или пошлет какого-нибудь пашу? – как бы невзначай поинтересовался бывший лисовчик.

– Да кто его знает, басурманина, – пожал плечами Рюмин. – С одной стороны, невместно ему против такого врага, как казаки, рать вести, а с другой…

– Ну-ну? – заинтересовался я.

– Некрепко он на престоле сидит, чтобы армию без пригляда оставлять.

– И значит?..

– И значит, он либо сам пойдет с войском, либо встанет где-то неподалеку, скажем, в самом Крыму.

– И что нам это даст? – повернулся я к Корнилию.

– Ну мало ли, – скромно усмехнулся Михальский, помимо всего прочего заслуженно слывущий специалистом по тайным операциям. – Все под Богом ходим!

– А хорошо ли Азов укреплен? – подал голос боярин Романов.

– Достаточно хорошо, – немного гортанно из-за акцента ответил ему фон Гершов. – Стены замка отремонтированы и укреплены, а вокруг них возведены земляные бастионы с пушками. С наскока такую крепость не взять!

– И много ли пушек?

– Только крупных привезено из Москвы больше восьмидесяти, да еще около двухсот своих было.

– И откуда только у казаков такие богатства? – с простодушным видом покачал головой Пушкарев. – Чай, немалых денег стоит.

– Известно откуда, – скромно усмехнулся я. – Бог послал!

На лицах присутствующих появились понимающие усмешки. Разумеется, весь этот банкет был за счет русской казны. Сами донцы после своих набегов на Крым и Туретчину в лучшем случае пожертвовали малую толику в монастыри, да и то лишь что не успели прогулять. На остальное у них просто не осталось. Так что пушки, порох и прочую амуницию им прислали из Москвы.