2012: Загадка майя - Жорди Сьерра-и-Фабра Страница 29

Одетая как женщины уичолов, Джоа по возвращении с гор на добрых полдня завладела вниманием всей деревни.

Теперь уже к ней шли все, от мала до велика — чтобы увидеться вновь и познакомиться, чтобы выразить ей свои теплые чувства и заслужить ее почтение. На Джоа были изумительной красоты кутуми и длинная игуи до самой земли, вышитые орнаментом с изображениями двуглавых орлов, белок, оленей, цветка лотоса с восемью лепестками — одного из наиболее почитаемых символов уичолов и, конечно же, змей, олицетворявших собой стихию воды. Бабушка дала ей нитки бисера для волос, большое нагрудное украшение и браслеты на руки. Мужчины, особенно молодые, не скрывали восхищения, женщины лишь одобрительно кивали. Все говорили на науатле. Джоа мечтала поскорее остаться вдвоем с бабушкой, но приходилось соблюдать обычаи. Ведь вернулась внучка Уаянкаве, дочь Каэуаки. Это — праздник для всей деревни. Событие, нарушающее на пару часов привычное течение жизни, ее вековую обыденность.

Наконец они сели обедать.

Джоа подумала о Давиде, о том, как он там один, как провел свой первый день в Боланьосе, и поняла, что скучает по нему.

Возможно ли, что рядом с ним она чувствовала себя увереннее? Она?!

Лишь после обеда, проводив всех гостей, они наконец остались одни. Вышли из хижины и устроились на пороге.

Видя ее волнение, разговор начала бабушка.

— Что ты хочешь знать?

— Все.

— Есть вопросы, на которые нет ответов, и есть ответы, к которым не подобрать правильного вопроса.

— Почему ты не расскажешь сначала о том, как к тебе попала мама?

— Великая Буря принесла ее мне. — Лицо у нее просветлело. — Это было самое мое заветное желание, единственное, о чем я день за днем и ночь за ночью упорно молила духов, а уж после смерти твоего деда — и подавно. В тот день, когда я ее нашла, я пошла искать ее.

— Ты ходила искать ее?

— Я услышала ее голос, он доносился издалека. Буря, подобной которой не было ни до, ни после, разрывала небо и нещадно секла землю. Пронзительно выл ветер, подгоняя стонущие тучи, воинственно сверкали молнии и гремели громы, оглушительно ревели горные потоки, прорезая скалы в неукротимом беге к низинам. Но жизнь сильнее стихии. Среди всего этого светопреставления я услышала ее, как сейчас слышу тебя. Я вышла из дома и побрела на ее голос. Когда наконец добралась туда и склонилась над ней, она мне улыбнулась, и все.

— Я всегда думала, что ее кто-то подкинул.

— Я украдкой принесла ребенка сюда и никому ничего не говорила, пока не почувствовала, что он стал моим по праву сердца. Уже никто не мог отнять у меня мою девочку. Мы — уичолы и живем по своим собственным законам. Но твоя мама — полная тайна. Она не родилась в бурю — она рождена бурей. Поэтому я и нарекла ее Дочерью Молнии. В ее присутствии становилось светлее, словно в лучах горнего света, когда молния, прорезав небо, разгоняет стаи темных туч. — Бабушка перевела свои усталые, светившиеся добротой глаза на внучку, и заключила: — Нет, Акоуа, ее не подкинули. Никто не мог подкинуть ее в горах. И никто не остался бы в живых, застигни его там та страшная буря. Она пришла с неба.

Пришла с неба.

— Что было дальше, когда она росла?

— Она была необыкновенная. Всегда, с раннего детства. Быстро училась всему. Говорить и ходить начала раньше, чем обычные дети. А потом у нее стали проявляться особые знания и умения. Она говорила с животными…

— Говорила?

— Они ее понимали. Однажды, в семь лет, когда она спала, рядом сел орел. Меня охватил ужас. Я запустила в него камнем, но орел не двинулся с места, только посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, что второй раз у меня рука не поднялась. Прошел час, может — чуть больше, Каэуака проснулась. Открыла глазки и увидела возле себя орла, но не испугалась, а сказала что-то, чего я раньше никогда не слышала, и орел взмыл ввысь и потерялся в просторах неба.

— А что это доказывает?

— Ты приехала из-за тридевяти земель, Акоуа, — покачала головой бабушка. — Ты принадлежишь к двум мирам, но сейчас в тебе преобладает тот мир.