Дарвиния - Роберт Чарльз Уилсон Страница 29

Мы ждем прибытия Эразмуса со вьючными змеями и припасами. Том Комптон твердит, что мы могли бы получить сколько угодно змей совершенно бесплатно – они повсюду вокруг нас, и зачастую это не фигура речи. Но звери Эразмуса приучены ходить в упряжи и носить вьюки. Они уже избавили нас от необходимости везти все снаряжение на лодках.

Будем надеяться, что Эразмус появится, как и обещал.

Мы все уже успели узнать друг друга как облупленных – со всеми нашими пунктиками и индивидуальными особенностями, коих миллион, – а я даже имел несколько приятных бесед с Томом Комптоном, который после того, как мы чуть не разбились о скалы, стал относиться ко мне чуть уважительнее. В его глазах я все еще изнеженный житель Восточного побережья, который зарабатывает на безбедную жизнь с фотоящиком, как он именует камеру, но я оказался достаточно инициативен, чтобы произвести на него хорошее впечатление.

Да, у него самого жизнь была нелегкая, что отчасти оправдывает его скепсис. Родившись в Сан-Франциско нищим полукровкой (Том называет себя потомком рабов, индейцев и неудачливых золотоискателей), он самостоятельно выучился читать, устроился на торговый флот и в конце концов оказался в Джефферсонвилле с его первобытными нравами, где нашел применение своим первобытным талантам и снисхождение к своим первобытным манерам.

Я знаю, Каролина, что ты сочла бы его неотесанным, но в глубине души он хороший человек, которого к тому же полезно иметь рядом в сложной ситуации. Я рад его обществу.

Мы ждем Эразмуса уже неделю и будем ждать как минимум еще одну. К счастью, у меня есть номер журнала «Аргоси», который я выменял на геологический талмуд Финча. В нем напечатана очередная глава «Затерянного царства Дарвиния» Берроуза, продолжение «Приключений в древней глуши»: тут тебе и динозавры, и благородные дикари, и колония злобных аристократов, которые их угнетают. Знаю, ты не жалуешь подобного рода чтиво, и должен сказать, что Дарвиния из самых безумных фантазий Берроуза меркнет в сравнении с Дарвинией настоящей, с ее слишком твердыми холмами и прохладными тенистыми лесами. Впрочем, журнал помогает мне отвлечься от реальности и служит предметом зависти для остальных участников экспедиции, поскольку я не склонен его одалживать.

Ловлю себя на мысли, что мне не терпится поскорее вернуться обратно в цивилизацию – к высотным зданиям, газетным киоскам и всему такому прочему.

Наконец прибыл со вьючными змеями Эразмус, и с ним расплатились чеком, выписанным на Джефферсонвилльский банк. Змеевод провел вечер в лагере и выразил свои соболезнования по поводу гибели Гиллвени, хотя удивления эта новость у него не вызвала.

Однако открытие, сделанное Эйвери Кеком, отодвинуло прибытие Эразмуса на второй план. Кек с Томом Комптоном отправились охотиться на змей: Кека интересовала как местная география, так и следопытские навыки их проводника. Впрочем, долго идти по следу не пришлось, рассказал у костра Кек. Они просто отбили одну змею от стада, и Том Комптон уложил ее метким выстрелом из ружья. Куда труднее было дотащить тушу до лагеря.

Самое интересное, сообщил Кек, это то, что они наткнулись на гнездо насекомых и их мусорную кучу.

Насекомые эти были десятиногими беспозвоночными хищниками, состоявшими в дальнем родстве с пенечниками, которых Гилфорд видел на окраине Лондона. Они рыли норы в низменных местах с рыхлой и влажной почвой. Меховая змея или любое другое животное, забредшее на территорию этих насекомых, оказывалось немедленно закусано до смерти полчищем ядовитых трутней, после чего хищники облепляли тушу и обгладывали до костей. Затем голые гости методично переправлялись на периферию колонии – в ту самую пресловутую мусорную кучу.

– Чем старше колония, тем больше куча, – сказал Кек. – В долине Рейна я видел гнездо с мусорной кучей, которая выглядела как ведьмин круг метров ста в диаметре. Та, что нашли мы с Томом, средних размеров: правильной формы кольцо из обглоданных белых костей. Это в основном кости злополучных меховых змей, но… – Кек развернул клеенчатый сверток, который принес в лагерь, – среди них мы нашли вот это.

Находка представляла собой вытянутый, с высоким сводом и длинными острыми зубами череп. Он был белым, как полированная слоновая кость, но в свете костра на нем играли красноватые отблески.

– Ох, ни хрена ж себе! – воскликнул Диггс, чем навлек на себя строгий взгляд Престона Финча.

Гилфорд повернулся к Салливану, и тот кивнул.

– Очень похоже на череп, что мы видели в Лондоне. – Он рассказал о посещении Музея страшилищ. – Любопытно. На мой взгляд, он принадлежит крупному хищнику, который, вероятно, был широко распространен, по крайней мере, в определенный момент.

– В определенный момент? – презрительно переспросил Финч. – Вы имеете в виду тысяча девятьсот тринадцатый год? Или тысяча девятьсот пятнадцатый?

Салливан пропустил его слова мимо ушей.

– Каков, по-вашему, возраст этого экземпляра, мистер Кек?

– Не возьмусь даже предполагать. Совершенно очевидно, что он не успел ни фоссилизироваться, ни хотя бы потемнеть под воздействием окружающей среды, так что он… сравнительно свежий.

– Что означает, что мы вполне можем наткнуться на одну из этих милых зверюшек, – вставил Эд Беттс. – Держите пистолеты заряженными.

Том Комптон за все время жизни на Дарвинии ни разу не видел подобного существа, как и торговец змеями Эразмус. «Хотя люди в наших лесах пропадают».

– Напоминает медведя, – заметил Диггс. – Калифорнийского гризли, если это взрослый экземпляр. Наверное, его привлек мусор. Может, нам стоит заниматься уборкой лагеря более тщательно?

– Возможно, они избегают людей, – предположил Салливан. – Возможно, мы их пугаем.

– Возможно, – эхом отозвался Том. – Но обладатель таких зубов способен отхватить человеческую ногу до колена и не подавиться. Если мы пугаем этих великанов, стоит ответить им взаимностью.

– Мы удвоим число ночных дежурных, – решил Финч.

Даже в райском саду не обошлось без змея, подумалось Гилфорду.

Наутро они двинулись через поросшую травами холмистую равнину к югу, в сторону гор. Из меховых змей получились вполне сносные ездовые животные – они не возражали против всадников и даже худо-бедно слушались импровизированных уздечек, но обладали слишком широкими телами, чтобы верховая езда была комфортной (не говоря уже о том, что шкура выделяла дурно пахнущее сало), а удобного седла для змеи пока никто не изобрел. Гилфорд предпочитал двигаться пешком даже спустя два дня, когда переходы стали на порядок утомительнее, а голени, лодыжки и бедра принялись дружно протестовать.

Поросшие травой холмы становились все выше и выше. Теперь найти чистую воду было сложнее, хотя змеи могли учуять ручей или озерцо за милю. А маячившие на горизонте горы, расстояние до которых Кек определял методом триангуляции, определенно представляли собой преграду: конец пути, даже при условии, что Финч и компания найдут проходимый перевал на том месте, где раньше лежали Бреннер и Монженевр. «Тогда мы повернем назад, – думал Гилфорд, – привезем гербарии и насаженных на булавки букашек в Америку, и люди будут говорить, что мы помогли покорить новый континент, хотя это смешно: в масштабе неизведанной страны все наши познания – крохотная песчинка».