В шаге - Юрий Никитин Страница 28

– Можно, я задействую наш комп в одиночку на шесть минут?

– Из своей квартиры? – спросил я с сомнением. – Во всём районе свет погаснет!

– Не погаснет, – заверил он мощно, – я всё рассчитал! Вот выкладки.

Я отмахнулся.

– Ладно, но если обесточишь район – пиши заявление по собственному. Иначе…

Он ответил с вымученной улыбкой:

– Шесть минут наши аккумуляторы вытерпят… Надеюсь. Если ещё не заразились человеческим фактором. Для искусственного интеллекта это будет вроде чумы с холерой вместе… Спасибо, шеф!

Он тихохонько прикрыл за собой дверь, я подумал, что у нас хоть всё до предела автоматизировано, но избегаем самого понятия «искусственный интеллект». Для специалистов он в такой далёкой перспективе, что в нынешнем состоянии программирования не видим никакого машинного интеллекта даже в отдалённом будущем.

Тем более восстания. Интеллект это интеллект, чем он выше, тем меньше в нём дремучести и невежества, как у тех же кухарок, что сейчас рулят любым обществом, будь это у нас или в США.

Пискнул таймер, напоминая, что пора покидать рабочие места, начался отсчёт, а через пятнадцать минут все двери будут автоматически заблокированы.

Я сказал про себя пару крепких слов насчёт дурацкого закона и ощутил, что сейчас по всей стране произносят эти слова и ещё покрепче, а кто-то и не пару.

Нас всё-таки много, но кухарок больше, а их голоса равны голосам докторов наук. Это называется социальной или ещё какой-то справедливостью, в жопу эту демократию. Даже интересно, как всё это выведет из тупика наш интерфейс…

И куда заведёт?

В коридор вышли из своих лабораторий Данила с Игорем, наши разработчики, с ними Фраерман, вдали появился Фауст, оглянулся на дверь с таким сожалением, словно подумывал вернуться и как-то там спрятаться до утра.

Данила заметил с несколько странной ноткой в голосе:

– Раньше говорили, спокойный как слон, теперь, спокойный, как Фауст… Кто-нибудь сумеет раздразнить?..

Игорь и Фраерман переглянулись, Данила сказал скороговоркой:

– Думаю, лучше всех получается у Анатолия, но Фауст всё равно и бровью не сдвинет. Сдержан как Чарльстон.

– То не щитово, – возразил Фраерман, – мало ли кто какой из нас внутри!

– Нейролинк покажет, – сказал Игорь зловеще, – кто где срал.

Лица чуть-чуть посерьёзнели, теперь я это замечаю, даже Фраерман подобрался, как перед первым прыжком с новой моделью парашюта.

Нейролинк – предельный вызов тому, что мы сумели наработать со времён пальм и пещер. Все остальные вызовы, даже атомные бомбы и ракеты… это так, фейерверки.

А сейчас… либо победим, либо цивилизация рухнет, а мы снова стая озверелых тварей, которых раньше сдерживали только законы и запреты.

Опаснее всего то, что нейролинк яснее ясного покажет, что сдерживали только потому, что мы согласились быть сдерживаемыми, а так вообще нет никакого забора, ни железобетонного, ни даже деревянного.

Неслышно подошла Ежевика, спросила шёпотом:

– Кто такой Чарльстон?

– Наверное, – предположил я, – имел в виду Чемберлена. Но сказать вот так в лоб слишком по рабоче-крестьянски на уровне этиков, что интеллектом не блещут, а чувствов у них выше крыши, как у хомяков в аквариуме.

– А-а, – ответила она несколько озадаченно, – зачем так сложно?

– Мир усложняется, – сообщил я, – не знала? И мы с ним вместе. Наши шуточки уже родители не понимают!

– Я тоже родитель, – ответила она серьёзно. – Женщины – всегда родители для мужчинов, несмотря на феминизмы экзальтированных… суфражисток.

– И понимаешь?

Она посмотрела с удивлением.

– А ты видел женщин-юмористов? Мы существа сурьёзные, это вам все хи-хи да ха-ха.

– Хи-хи нет, – возразил я, – это по-женски. У нас ха-ха и хо-хо. Юмор самцам необходим, мы нежные и чувствительные. Суровый день грозит огнём и бурею, а если без юмора, то на передней линии перемрём от инфарктов и прочих инсультов. А кто будет продвигать романтику науки?

– Теперь всё больше на женских плечах, – сообщила она. – Не знал?.. Как во время войны, женщины – к станку!.. Всё, я побежала вниз, а вы тут прощайтесь. Мужчины всегда прощаются так, словно уходят на Столетнюю войну!