Сердце Ведьмы - Женевьева Горничек Страница 27

Поведение девочки менялось всякий раз, когда приходил её отец: она тут же превращалась обратно в младенца, вопя и цепляясь за ноги Локи. Такое поведение сводило Ангербоду с ума, тем более что ей приходилось терпеть это всю зиму.

Впервые ей захотелось, чтобы муж просто ушёл.

– Она уже слишком большая для этой перевязи, – сказала колдунья Локи однажды, когда он таскал Хель по пещере без какой-либо причины, просто потому, что ему хотелось. – Она отказывалась в неё садиться с тех пор, как начала ходить.

– Со мной не отказывается – потому, что я ей больше нравлюсь. Верно, крошка?

Хель с энтузиазмом кивнула.

– Вот, пожалуйста.

Ангербода укоризненно посмотрела на дочь, но Хель лишь невинно поморгала и принялась жевать фигурку волка.

Малышка проводила столько времени с Локи, что стало казаться, будто их общение с матерью свелось к кормлению грудью, но и это теперь случалось всё реже и реже, так как Хель уже давно кушала то же самое, что и взрослые. А теперь девочка приноровилась и у отца клянчить еду во время обедов и ужинов.

– Прекрати баловать её этим, – однажды прикрикнула Ангербода на мужа, когда он направился к горшочку с мёдом, который она прятала в одном из сундуков. Она точно знала, что он задумал, потому что Хель как раз отказалась есть тушёного кролика – как часто делала, когда знала, что это сойдёт ей с рук. А если быть точным – когда из Асгарда приезжал Локи и привозил с собой свежие яблоки и овсяные лепёшки, купленные по дороге.

– Но ей нравится! – запротестовал Локи, снова садясь за стол и ставя глиняный горшочек с мёдом рядом со своей тарелкой. Он достал из сумки завёрнутые в льняную ткань лепёшки и бросил их в неглубокую деревянную миску для Хель. Сидящая рядом с ним на скамье дочь облизывалась и весело болтала своими маленькими омертвевшими ножками, наблюдая, как он поливает лакомство мёдом.

– Она не будет есть ничего другого, если ты будешь продолжать кормить её сладостями, – сказал Ангербода. – И после них она так возбуждается, что не может заснуть.

Хель искоса посмотрела на мать и принялась жевать кусочек яблока, который Локи отрезал для неё. Она с нетерпением ждала, когда отец приготовит для неё особый ужин, и её глазки расширились от восторга, когда тот наконец поставил миску перед ней. К тому времени, как она доела, её лицо, руки и всё тело были липкими от мёда.

– Послушай, ты что, совсем её не кормишь? – поддразнил Локи жену.

Позже именно Ангербоде пришлось смывать липкий мёд с визжащего ребёнка, который перевозбудился настолько, что начал синеть. Так уже случалось и раньше, когда Хель перенапрягалась подобным образом от проявления чересчур бурных эмоций – гнева или восторга, но она довольно быстро приходила в себя и не проявляла никаких других признаков болезни, так что ведьма не слишком переживала по этому поводу.

Однажды поздней зимней ночью, когда Локи уложил Хель в её маленькое меховое гнездышко на кровати – если он был с ними, то только ему позволялось укладывать её спать, – он подошёл к Ангербоде, которая сидела в кресле перед камином. Мужчина взгромоздился к ней на колени, как ребёнок, и очень удивился, когда она закатила глаза вместо того, чтобы подыграть ему, как обычно.

– Ты что, сердишься на меня? – уточнил он.

– Да.

– Из-за чего?

– Ты должен укладывать её, когда я говорю, что пора спать.

– Ах, и только?

– И только? Это очень важно!

– Она была бодрой!

– Она была бодрой потому, что ты всё время вился вокруг неё и раззадорил. У нас есть распорядок дня, а ты его рушишь. И не слушаешь, что я тебе говорю.

Голос Локи похолодел.

– Если бы я хотел, чтобы меня отчитывали, то вернулся бы в Асгард и провёл пять минут с любым из богов.

– Так возвращайся в свой Асгард, если для тебя нет особой разницы. Хотя я не понимаю, как такое вообще возможно, ведь Асгард – это центр мироздания, а Железный Лес – просто горстка полумёртвых деревьев на отшибе.

Он встал.

– Не устраивай мне сцен.

– Значит, всем остальным можно критиковать тебя, а мне нет?

– Именно так, – как ни в чём не бывало заявил Локи и улёгся обратно в постель рядом с Хель, явно не собираясь никуда уходить.

Ангербода ещё некоторое время молча негодовала, сидя в кресле, а затем погрузилась в беспокойный сон.

Женщина проснулась от того, что Локи отчаянно тряс её. Увидев выражение его лица, первым делом она спросила:

– Что-то с Хель?

Но муж указал вниз:

– Твоя сорочка вся мокрая.

Ангербода несколько мгновений смотрела на свои колени, прежде чем прошептать:

– Он же ещё такой маленький…

Но даже произнося это, она чувствовала схватки и удивлялась, как они не разбудили её раньше.

Медленно перебираясь с кресла на пол, колдунья слышала, как Локи что-то делает, хоть он и ступал бесшумно. Потом входная дверь открылась и закрылась, и она было задалась вопросом, ушел ли муж или всё ещё в пещере, но с внезапной ясностью обнаружила, что ей абсолютно всё равно, чем он занимается, – лишь бы не разбудил Хель! Это бы только ухудшило ситуацию, ведь если Ангербода не могла успокоиться сама, у неё не было никаких шансов успокоить ребёнка.

«В этот раз всё по-другому, – подумала она, с содроганием вспоминая то своё предыдущее пробуждение, когда начались преждевременные роды дочери. – Он всё ещё жив».

И он хочет выбраться наружу.

Оказалось, что Локи выходил на улицу за ведром снега, чтобы растопить его над огнём. Затем он принёс ворох тканей и одеял из одного из её сундуков. Должно быть, за это время, заполненное хлопотами, ему удалось взять себя в руки, и теперь её поразило его самообладание.

Мужчина подложил ей под спину одеяла, чтобы было удобнее откинуться, и они посмотрели друг на друга. Дыхание Ангербоды стало затруднённым, схватки – более интенсивными, и лицо Локи исказило сочувствие, пока он промокал её влажной тканью.

– Скорее всего, ему не выжить, – еле слышно прошептал муж, положив руку ей на живот. – Он, наверное, смог бы, если бы был побольше, но…

– Не произноси такое вслух, – огрызнулась колдунья. – Не сейчас. Дай мне лучше кусок ткани.

Локи подчинился и снова сел у её ног, подвернув платье до талии.

– Я просто пытаюсь смотреть на вещи реалистично. Не забывай, я был в твоём положении, хотя допускаю, что у лошади всё происходит не совсем так.

Он выдавил из себя улыбку, сжал её колени руками и перевёл взгляд вниз.

– Всё может закончиться раньше, чем ты думаешь. Ты уже тужишься?

Ангербода провела в родах почти целый день, прежде чем Хель наконец соизволила появиться, но она промолчала об этом, так как засунула в рот тряпку, чтобы приглушить крики.