Сердце Ведьмы - Женевьева Горничек Страница 26

К середине зимы Хель уже могла самостоятельно сидеть, как обнаружили её родители однажды ночью, после того как закончили заниматься любовью перед камином и, обернувшись, увидели дочь сидящей в куче мехов. Малышка смотрела на них так, словно они оба сошли с ума, в замешательстве вынув изо рта обслюнявленную фигурку волка. Локи и Ангербода переглянулись, а затем снова уставились на Хель, которая пробулькала что-то явно неодобрительное в их адрес.

К концу зимы девочка начала ползать, и теперь добрую половину времени родителям приходилось гоняться за ней по пещере. Выходя наружу, они приноровились носить её в перевязи, чтобы малышка не уползла и не потерялась в густом корявом подлеске, который, к удовольствию Ангербоды, этой весной снова был зеленее, чем в прошлом году.

Ближе к концу весны ведьма обнаружила, что снова в тягости, и на этот раз ей не пришлось ждать шести месяцев, чтобы поделиться новостью с Локи. Мужчина отреагировал на новость без особого энтузиазма, но она была слишком занята Хель, чтобы переживать об этом.

В начале лета Скади снова обратила внимание на беременность Ангербоды, несмотря на её всё ещё стройную фигуру, и поинтересовалась:

– Когда уже я смогу отрезать хозяйство твоему мужу и скормить его твоим козам?

– Я бы хотела произвести на свет ещё несколько ребятишек от него, – чопорно ответила колдунья, укладывая глиняные горшки с зельями в коробку. – После этого он весь в твоём распоряжении.

Скади посадила годовалую Хель к себе на колени.

– Нет, серьёзно, ты уверена, что не зачинаешь этих детей в гордом одиночестве?

– Он был здесь всю зиму.

– Докажи, – сказала Скади, как обычно подозрительная.

– Её первым словом было «папа», – сказала Ангербода, кивая на дочь. Хель при этом оживилась и посмотрела в сторону двери, а затем, казалось, была разочарована, когда Локи не вошел.

Охотница хмыкнула и, внезапно рассердившись, крепче прижала к себе девочку, потому что за время своих визитов очень её полюбила.

– Бедная малышка. Может быть, мне всё-таки стоит остаться здесь, пока он не приедет, а потом укоротить ему его мужские принадлежности? Как считаешь, крошка?

– Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала. – Колдунья передала ей ящик с зельями. – Я знаю, каков он, так что всё в порядке. Нам и без него неплохо.

– Лучше б ты и правда зачала этого ребенка самостоятельно, – пробормотала Скади, неохотно меняя Хель на снадобья. – Одно дело – расти совсем без отца и не знать, чего тебе не хватает – в вашем случае не так уж и много. Но иметь такого, который появляется только по собственному желанию? И это при том, с каким нетерпением дочь ждёт его!

– Хель знает, что таков порядок вещей. У нас всё нормально.

Охотница встала и направилась к двери, потом остановилась и обернулась.

– Можешь пообещать мне кое-что?

– Смотря о чём идёт речь.

– Обещай мне, – осторожно произнесла Скади, – что ты не позволишь ему просто попользоваться тобой, а потом выбросить за ненадобностью.

Ангербода нахмурилась, и её сердце слегка дрогнуло от слов подруги; как оказалось, старые тревоги трудно изжить.

– Ты действительно считаешь, что я согласилась бы на такое к себе отношение?

– Сдаётся мне, что согласилась бы, потому что это уже происходит.

– Это не так, – ледяным тоном ответила ведьма. – Уж поверь.

Ётунша сердито покачала головой.

– Не хотела я затрагивать эту тему – как чувствовала, что это тебя разозлит. Но, быть может, тебе следует направить свой гнев на своего муженька, а не на меня?

– Это не он говорит мне всякие гадости, как Гёрд в день нашего знакомства и как ты сейчас.

– Но это он тобой крутит, если всё, что ты рассказываешь, – правда, – огрызнулась Скади. – Он действительно тебе муж или ты просто его очередное развлечение?

– Ты официально исчерпала мой лимит гостеприимства на сегодня, дорогая подруга, – холодно произнесла Ангербода и перехватила Хель поудобнее. – Ты понятия не имеешь, что у нас за отношения. Да и вообще, эти дела касаются мужа и жены, и никого больше.

– Эти дела становятся и моими, если под угрозой оказывается твоё благополучие, – выпалила Скади, а затем язвительно добавила: – «Дорогая подруга».

– Мое благополучие – в безопасности. А значит, тебе до него дела быть не должно.

– Ну что ж, тогда прошу прощения за беспокойство. Очевидно, мне не о чем было переживать. – Скади выпрямилась и продолжила деловым тоном: – Благодарю за тёплый приём. Я скоро вернусь с товарами, которые ты просила. Подготовь к тому времени побольше зелий.

И она вышла, хлопнув напоследок дверью.

Хель подняла глаза и одарила мать таким холодным взглядом, что Ангербода узнала в ней себя во время их предыдущего диалога со Скади.

– Ма-а, – заявила Хель. Это был звук, которому она научилась у коз, но каким-то образом ей удалось произнести его неодобрительно.

– Что? – спросила Ангербода, как будто защищаясь.

– Ма-а, ма-а, ма-а-а.

– Она перешла все границы!

Дочь сунула фигурку волка обратно в рот и больше ничего не сказала на эту тему. У колдуньи же возникло ощущение, что она только что проиграла спор младенцу, и, как ни странно, она даже не удивилась этому.

Что ж, в конце концов, это ребёнок Локи.

Только к середине осени отношения подруг снова наладились, и они перестали обмениваться исключительно вежливыми любезностями. Скади стала чаще приезжать с припасами для грядущей зимы и выглядела всё более обеспокоенной каждый раз, когда они встречались, пока Ангербода, наконец, не поинтересовалась, что её тревожит.

– Ты понесла весной, не так ли? – спросила Охотница.

– Да, ближе к лету. А что?

– Уверена, что дитя живо? Ты не сильно прибавила в весе за эти несколько месяцев.

– Я чувствую, как бьётся его сердце. Он жив.

– Значит, ты знаешь, что это мальчик?

Ангербода только пожала плечами.

Локи снова объявился в начале зимы, как раз перед первым сильным снегопадом, и выразил то же самое опасение, что и Скади. Однако вскоре он отвлёкся на Хель и больше не говорил об этом с женой.

К этому времени ведьма была полностью убеждена, что Хель понимает каждое сказанное ей слово. И когда дочь начала говорить, то стала делать это не случайными слогами, а сразу целыми предложениями – первым из которых, конечно, был вопрос о местонахождении её отца. Ангербоде пришлось ответить ей упрощённым объяснением об Асгарде и асах, на что Хель засунула фигурку волка обратно в рот и в буквальном смысле стала её жевать.

У колдуньи возникло ощущение, что девочка задала этот вопрос просто так, чтобы поддержать беседу, – до этого она постоянно разговаривала с дочерью, хоть и немного рассеянно, в основном из-за отсутствия других собеседников, так что Хель, несомненно, и так знала, где пропадает Локи. Но после того, как малышка спросила её напрямую, Ангербода начала говорить с Хель всё больше и больше, а та, со своей стороны, просто смотрела в ответ немигающим взглядом. Чувствовалось определенное удовлетворение в этом её молчании, как будто Хель была довольна, что мать разговаривает с ней как со взрослой.