Каменный век. Книга 2. Племя Тигра - Сергей Щепетов Страница 26

Глядя на прозрачную воду ручья, Семен вспомнил, что не мылся уже несколько дней. Вряд ли он уже воняет сильнее, чем хьюгги, но самому-то противно. Возле одной из запруд Семен разделся, стянул через голову рубаху и, поскуливая от холода, полез в воду. Чтобы погрузиться полностью, пришлось лечь на живот. Вода оказалась, мягко выражаясь, совсем не теплой. Впрочем, навыки и приемы омовения в ледяной воде горных ручьев у Семена имелись. Делается это так: заходишь в воду как можно глубже (например, по колено), резким движением ложишься, переворачиваешься и с криком выскакиваешь на берег. Пока проходит «ожог», нужно успеть размазать по коже пот и грязь во всех местах, до которых сможешь дотянуться. Только делать это нужно быстро, чтобы не успеть полностью согреться, и нырять снова. Второй раз это будет уже не так болезненно, и можно (при наличии воли) даже немного поплескаться.

Водная процедура Семена слегка взбодрила, добавила интереса к жизни, и он решил обследовать шалаши на том берегу, которые выглядели вполне нежилыми. А раз так, то нельзя ли в одном из них обосноваться? Подальше от длинномордых хозяев…

Ему казалось, что, пока он бродил по округе, решительно никому не было до него дела. Однако попытка перейти ручей вызвала бурную реакцию: за спиной раздались крики и вопли. Семен недоуменно оглянулся: «чужие» хьюгги вскочили со своих мест и что-то пытались объяснить ему знаками. Из их пантомимы Семен понял только одно: «туда ходи нада нету». «Ну и черт с вами, – пожал он плечами. – Не больно-то и хотелось!»

Тем не менее чем-то себя занять было нужно, и он решил подняться на водораздел по одной из троп, ведущих на склон. Вряд ли он увидит там что-нибудь интересное, зато проверит степень своей свободы. Или, может быть, окажется, что где-нибудь рядом есть еще одно селение?

Тропа вела вверх наискосок по склону к тому месту, где обрыв, образующий скальный навес, превращался просто в осыпь. Отойдя от жилища метров на триста, Семен оглянулся: шестеро хьюггов, привычно выстроившись цепочкой, брели за ним: «Охраняют, блин горелый! Бдят, сволочи».

Выйдя на водораздел, тропа начала разветвляться без всякой системы, если не считать того, что почти все тропинки уходили куда-то на запад. Вид отсюда открывался довольно красивый, но Семен на этот пейзаж уже насмотрелся: обширное, низкое, заросшее травой плоскогорье, изрезанное долинами ручьев и речек. Кое-где вдали видны немногочисленные фигурки пасущихся животных, вероятно оленей. Семен прошлепал своими рваными мокасинами еще с полкилометра на запад и оказался на верхнем перегибе склона соседней долины. Она была более узкой, и весь низ ее вдоль водотока был заполнен дремучими зарослями ольхи, северной березы и еще каких-то кустов. «Все ясно, – сообразил Семен, – они просто ходят сюда за дровами. Очень удобно – всего-то километра полтора по горизонтали и в сумме меньше сотни метров превышения. Впрочем, у них, наверное, как у всех нормальных первобытных народов, мужчины заготовкой дров не занимаются».

Спускаться вниз не имело никакого смысла, и Семен решил вернуться назад и заняться чем-нибудь полезным и нужным. Например, сконструировать себе новую обувь. На обратном пути на подходе к жилищу он остановился возле одной из распяленных шкур, дождался подхода своей охраны и попытался выяснить у нее, может ли он воспользоваться имеющимся материалом. Внятного ответа он от них не добился. Складывалось впечатление, что они вообще не понимают сути вопроса: то ли он имеет безусловное право пользоваться здесь чем угодно, то ли наоборот, и это настолько очевидно, что является само собой разумеющимся. «Ладно, – решил Семен, – раз до сих пор не убили, значит, есть надежда. Во всяком случае, какое-нибудь серьезное табу они мне нарушить не дадут».

Он достал нож и по-хозяйски откромсал от шкуры изрядный кусок с того края, где мездра была уже содрана. Ни мордобития, ни возмущенных криков не последовало. «Вот и ладненько! – облегченно вздохнул Семен и уселся прямо на землю. – Отдыхайте, ребята: в ближайшее время я никуда не денусь».

Семен занимался кройкой и шитьем, наверное, часа два – не меньше. При этом он посматривал в сторону жилища хьюггов, но никакой активности не замечал. Если не считать того, что из жилища Тираха выбрался совершенно голый ребенок, отойдя чуть в сторону, справил нужду и юркнул обратно. «Ага, вот теперь я понял, в чем тут главная странность! – обрадовался Семен. – Допустим, мужчины могли куда-то уйти, допустим, женщины забились в пещеру к вождю – соскучились за долгую разлуку. Но дети-то куда могли деться?! А они, похоже, там и сидят – в этой полупещере, бедненькие! И чего ж это их так? Неужели из-за меня?! За кого же, черт побери, они меня принимают? Хотя, с другой стороны, есть какое-то невнятное чувство-предчувствие, что дело тут не во мне, а в чем-то или ком-то другом: вроде все ждут какого-то события, я же тут случайно и являюсь скорее помехой, чем главным действующим лицом».

На сей раз Семен решил сделать себе тапочки на двойной подошве, поскольку ходить тут приходится в основном по камням, а материал можно не экономить. Дело оказалось довольно хлопотным, и он провозился почти до сумерек. Шарахаться по чужому лагерю в темноте не хотелось, и Семен перебрался под навес на свое «законное» место. Там он и сидел, наблюдая, как погружаются в темноту каменистые склоны долины, и размышляя о хитрых извивах своей судьбы.

Хьюгги появились в почти полной темноте. Они подходили группами по два-три человека, поднимались по склону, тихо переговаривались и забирались в основное жилище. Судя по голосам и размерам силуэтов на фоне чуть более светлого, чем скалы, неба, это были в основном взрослые мужчины и несколько подростков. Сосчитать их Семен, конечно, не мог, но прикинул, что к тому времени, когда подошли последние, в жилище их набилось с десяток. Вскоре дыры в стене из шкур засветились – внутри развели огонь, а голоса стали чуть смелее и громче. Семен и пришлые хьюгги так и остались сидеть в темноте – никто их не поприветствовал и тем более внутрь не пригласил. «Ну, и нравы у них, – удивлялся Семен. – Ну, и гостеприимство! Мяса, правда, выдали всем от пуза, но на этом все и кончилось». По идее, ему следовало радоваться, что к нему никто не пристает и ничего от него не требует, но было как-то обидно: вот рядом жилье, там костерок горит, какие ни на есть, а люди… А он, значит, должен сидеть тут в темноте, накрывшись старой вонючей шкурой, из которой со страшной силой лезет шерсть.

Семен встал, немного размялся и стал бродить взад-вперед вдоль жилища хьюггов. Подсматривать за другими, конечно, неприлично, но держать человека на улице еще неприличней! Да и не собирался он специально подсматривать – он же не виноват, что у них тут сплошные дыры.

В жилище Тираха дыр было мало, но большие. Когда Семен рассмотрел его содержимое, то порадовался, что его не пригласили туда ночевать – все пространство между стеной и сводом было заполнено обнаженными телами. Здесь вперемешку, вплотную друг к другу, сидели и лежали женщины и дети. Дети, похоже, от грудных младенцев до почти подростков обоих полов. Самого хозяина Семен сразу не разглядел, а специально проявлять любопытство не решился.

«Интересно, если глава данной… гм… группы забрал себе всех женщин, то как же обходятся другие мужики? Или он сдает своих „жен“ в аренду?» Пытаясь решить эту научную проблему, Семен заглянул и в мужскую половину. То, что он там увидел, заставило его содрогнуться, вернуться на свое законное место и тихо радоваться, что его не позвали внутрь. «Да-а, – размышлял он, пытаясь устроиться поудобней на жесткой подстилке, – гомосексуализм совсем не позднее изобретение».