Пилигримы войны - Константин Горин Страница 24

– Захапистый у тебя дружок-то! – хмыкнул Нестер.

– Во-во, – поддержал его Блаженный, переставляя берцы подальше от огня. – Ну как мы убежали, значит, на безопасное расстояние, Колян мне рюкзак сует. У меня аж глаза на лоб полезли. Откуда, говорю? А он – да сам не знаю, как в руки попало. Стали мы смотреть, а там сапоги. Вот так и догадались, кого «голован» прибрал.

– Жаль, не подождали, – с серьезной миной сказал Свят. – А то бы он вам еще и телогрейку какую сбросил, или в чем там мужик у вас ходил.

– А потом обувку, кепку и ружье, – подначил Блаженного Нестер.

Блаженный хотел было обидеться, но только махнул рукой:

– Эх, что с вами говорить.

– Да ты рассказывай, рассказывай. Будет вроде баек у костра.

– Ну хорошо. Будет вам байка, – насупился Блажь. – Есть тут одна штука – Блуждающий город. Появляется ниоткуда, иногда пару дней стоит на месте, а иногда – неделями. Говорят, узнать, где он в следующий раз объявится, никак не возможно. Он, зараза, по всей Пади ходит. Появилась такая штука в Анклаве, вроде бы сразу после Катаклизма. И с тех пор то там его видели, то здесь. С виду – городишко неприметный, вот только кто в него попадет, там и останется. Вокруг аномалия временная есть. Вроде бы домов немного – а кружит нашего брата, ходока. Пойдешь в одну сторону, и сколько ни иди, в то же самое место придешь.

Как-то трое бродяг в него забрели. Может, не узнали, а может, глупые были, в истории всякие не верили. Идут они по городу, значит, а «лялек» вокруг – немерено. Давай они те «ляльки» собирать. Такой азарт на них нашел, что все вещички из рюкзаков повыбрасывали – консервы там, воду, патроны, – «ляльками» набивали. Думали, во счастья привалило! За одну ходку обернемся, богачами будем. Ну, как психоз-то поутих, решили выбираться. Идут вроде как на выход, а выхода и нет. Мало того, так еще и места, где консервы повыбрасывали, найти не могут. Ночь уж наступила, по времени-то, а не темнеет. Как был день, так и есть. Один уселся на землю – все, мол, дальше не пойду. Два других его там и кинули. Идут дальше. Сколько они там плутали, одному Богу известно, пить охота, жрать – кишка к кишке прилипла. Но хуже всего с водой. От обезвоживания у одного из них глюки начались. Кажется ему, будто напарник воду себе забрал и бултыхается у него полная фляжка за пазухой. Он к нему – дай, мол, хоть глоток воды. Ну а напарник-то сам едва ползет, нету, говорит, у меня воды. Первый пистоль достал и всадил ему в голову всю обойму. Кинулся искать. Все вещи у мертвого напарника изодрал, каждый обрывок проверил – нет ни фляги, ни воды. Тут-то и понял он, что за просто так товарища пристрелил. Чего у него в голове случилось, не знаю, только стал он «ляльки» жрать, ну и понятное дело – кончился. А тот, который сидеть остался, так с тех пор там и сидит, высох весь, что твоя мумия…

– А скажи-ка мне, мой блаженный друг, – вставил свои пять копеек Нестер. – Если они там все загнулись, кто ж тебе тогда всю эту поучительную со всех сторон историю рассказал?

Свят хмыкнул, с интересом разглядывая Блаженного.

– Опять не верите? Да, между прочим, на тот город многие натыкались! Может, кто и нашел и мумию, и трупы. Говорят, там все дело в «ляльках». Если не бросился их собирать, крышу не снесло, есть шанс живым уйти. Понятное дело, поплутать по городу придется, может, и не день, не два, но все одно – в итоге выберешься.

– Так ты ж сам сказал: кто в город этот твой попадет, там и останется. А теперь, выходит, кто «ляльки» не подберет, тот выберется.

Блажь хитро посмотрел на Нестера:

– Ну ты даешь, спецура! Ты где ж бродяг видел, чтобы от «лялек» уходили? Да бродяга, как только их увидит, разом голову теряет. «Ляльки-то», они, мил друг, тут все. И кормушка, и госпиталь, и бабу, опять же, на что покупать?

– Выкрутился, – усмехнулся Свят.

– Так, выходит, есть тут такие, которые за «ляльки» ваши не продаются? – не отставал Нестер.

Блажь неопределенно пожал плечами:

– Ну, значит, есть. Чокнутые, вроде вас. Какие прут, неизвестно куда, непонятно зачем. Ясно, что «ляльки» им без надобности. Только и тебе бы, Нестер, штуковина такая ой как пригодилась бы. А то так и будешь всю дорогу стонать да охать. И к честным людям с вопросами подковыристыми лезть. Ребра твои побитые сами когда еще заживут, да и отмолотили тебя знатно.

– Тут ты меня поймал, – улыбнулся Нестер. – Я бы от мифического соль-камня не отказался.

– Вот оно, бери мочало – начинай сначала! Чего это он мифический?

– Ну вот, когда я в руки его возьму, тогда и поверю, что он настоящий. А пока – сам понимаешь.

На болоте закричала невидимая птица – заголосила на все лады, заохала. Крик вибрировал, переходил с низкой тональности на высокую, а закончился невнятным «чак-чаак». Кто-то невидимый плескался в стылой воде. До стоянки долетал звук шагов невидимки – то быстрый, то медленный и тяжелый, будто ухнула в воду, сминая траву, бетонная кувалда.

– Это что такое? – встрепенулся Нестер.

– Кикимора, – ехидно поглядывая на него, ответил Блажь. – Вишь, как носится, не иначе как подруг зовет.

– А серьезно?

– А серьезно – да хрен его знает. Тут после Катаклизма сам черт не разберет, что творится. Шаман наш, из форта, речи толкает, мол, мутации в природе идут семимильными шагами. За одно поколение зверь и птицы эволюционируют, когти-зубы приобретают, ну и прочего до кучи. Катаклизм, мол, дал им рост и силу, а людей скинул с пьедестала царей и первого места в пищевой цепочке. Опять же, все признаки деградации налицо: вот отстреляем мы последние патроны и с луками-стрелами бегать будем. За жратву и баб друг другу глотки рвать. Дикари-то уже появились, и не какие-нибудь там косящие под них, а самые что ни на есть настоящие. Психи, «волной» торкнутые, человечину едят, зубы себе подтачивают, чтоб на зверей походить…

– Мне как-то книжка одна попалась, – встрял в разговор Свят. – В бумажном переплете еще, старая, наверное, девяностых годов. Так вот там комета в орбиту Земли вошла, будила в людях совесть. Причем независимо от того, была она у человека или нет. Понятно, что все бросились каяться, самоубивались от сознания, чего по жизни наворотили – политики там, бизнесмены, попса, начальство разного уровня.

– Хорошо бы, если б так, – Нестер усмехнулся.

Свят посмотрел на него и продолжил:

– Так я к чему. Часть населения, как была – плакали, каялись, но людьми оставались. А другая нет – превращались со временем в зверей. В прямом смысле слова. Их «чикатилами» называли. Хвосты отрастали, когти, клыки, шерстью покрывались – ну ни дать ни взять оборотни. Сбивались в стаи, беспредел творили. Был там поп, так вот поп тот нашел пророчество одно, христианское, что-де Бог так повелел: людей много, ему со всеми разбираться недосуг, так пусть люди сами себя наказывают, сами себе муку назначают. И разделяются. Кто человеком был, тот им и станет, а кто зверем в человечьей шкуре… Их потом спецназ отлавливал…