Ночная смена. Лагерь живых - Николай Берг Страница 24

Серега фыркает:

— А нам полкан на ГО [24]толковал, что после ядерного взрыва население должно выйти из убежищ и начать расчищать улицы.

— М-да, такие только у нас есть!

— Не, это явление интернациональное. Вон в «Терминаторе» — повстанцы рассекают по разрушенному ядерным ударом городу на обычном пикапчике. Еще и из пулемета стреляют… В Хиросиме с Нагасаки было не проехать, хоть у них там домики из реечек и палочек с бумажками были, а уж современные города с многоэтажками такие бетонные завалы дают… Это ж не фигли-мигли с ВТЦ [25], когда близнецы вертикально с чего-то сложились, а прикинь, если б они набок легли.

— А убежища?

— Только для избранных. Для руководства в первую очередь. На некоторых предприятиях только для одной смены.

— То есть ложись и помирай?

— Ну почему ж. Не задумывался, что это у нас в Питере всех садоводов гнали за сто километров от города и наши садоводства у черта на куличках?

— Романов садоводов ненавидел.

— Щщазз… Предполагалось, что в случае ядерной угрозы успеют часть населения вывезти как раз туда, где ядерный взрыв уже не достанет — в Мшинскую, Бабино, Пупышево. А там уже и домики есть… Для этого и метро строилось так, чтоб конечные станции совпадали с железнодорожными. Да и само метро — это суперубежище. По нормативам, если ты в восьмистах метрах от подземки — есть реальный шанс спастись.

— А если дальше?

— Есть такое слово «Анеповезловоттебе»!

— Но ведь зальет метро-то, да и жрать там нечего!

— Не зальет, там такая система отсечных конструкций — как в подводной лодке. И склады со жратвой и медикаментами есть. Только ходят такие слухи, что под флагом обновления запасов те консервы, что раньше хранились — отличная вкусная тушенка, нежнейший сосисочный фарш и обалденные каши, — уже ловкачами распроданы, и теперь там лежит соя в жиже… Но с голодухи и нынешние консервы жрать можно.

— Мы вообще-то с темы съехали! То, что тут у нас произошло, ни в какие ворота не лезет. Потому вся система ГО без толку. В то же метро я хрен полезу!

— Нет, не все аналогов не имеет. Вот я смотрю, что мы сейчас действуем по одной из секретных инструкций НАТО. Там прямо говорилось, что в случае ядерного удара уцелевшие медики должны использовать такой инструментарий, как автомат, дабы облегчить муки тем, кто обречен. И то не всем успеют — слишком пострадавших много окажется.

— А остальные?

— Если врач видит, что у человека есть шанс, — будут выживать, как бог на душу положит. Человек живучая скотина. Почти как крыса, ворона и таракан.

— Да ну, быть такого не может!

— Почему нет? Наша агентура работала в Англии и США неплохо, пока всякие Калугины не написали подробнейшие мемуары с указанием списков, другое дело, что особого навара с этой инструкции не получишь. Подозреваю, что в душе наши с этим согласны были. Тем более что по другим ставшим известными секретным документам ядерный удар по нам намечался не по одному городу, а по нескольким десяткам сразу — тут уж хрен кто кому поможет… Так что есть параллели.

— Ладно, возвращаемся к теме. Нам еще показывали образцы имеющегося оборудования для оказания помощи вне лечебных учреждений. Вот это точно надо раздобыть.

Тут братец лезет в мешок и начинает вытаскивать оттуда всякие пластиковые и резиновые причиндалы. Большую часть вижу впервые. Уверенно опознаю только воздуховоды и пакеты с плазмозаменителем.

— Уж не обокрал ли ты уважаемого «профа», хитрый братец?

— Только б обидеть, родственничек, тоже мне… Сам дал. Я и клянчил-то недолго. Сегодня обещали после вскрытий дать куда больше. Даже и для тебя запросил.

— Чувствительно тронут. Ну, давай. Хвастайся. Мужики, на минутку! Дима, давай тоже послушай, пригодится.

Мент вместе с ухмыляющимся Ильясом пристраиваются рядом.

— Че кислый, опер упал намоченный?

— Да снайперка эта… с изъяном оказалась. Надули нас коллеги.

— Не, нас не надуешь, не лягушки, — вступается Ильяс. — Просто эта СВ-99 [26]воды хлебнула, не чистили ее давно, ну и не новая, конечно. А прицельных приспособлений, кроме как через оптику, в ней не предусмотрено. Та тоже в воде побывала.

— Дык не велика беда. Андрей разберется?

— Конечно. Ну а если не сможет — махнем на аналогичный в Артмузее. Тут о чем речь-то идет?

— О «девайсах» для оказания медпомощи.

— Что посоветовать можете при ранении? Что делать? — Это Саша.

— Для начала — убраться оттуда, где ранили, пока добавка не прилетела, — меланхолично замечает Ильяс.

— Или оттащить раненого в укрытие, — дополняет Сережа.

— А потом останавливаешь кровотечение. — Братец подсматривает в тетради. — Потому что тридцать восемь процентов раненых погибают от кровопотери. В общем виде нужно остановить кровь, обезболить и эвакуировать.

Я усмехаюсь, вспомнив наши старательные, но очень неумелые тактические экзерциции на лестнице Сашкиного дома. Судя по мелькнувшей на его лице легкой ухмылке — ему это тоже вспомнилось. Словно год назад было…

Братец находит у себя в гроссбухе что-то веселое.

— Вот, инфа по стрессу. У них, оказывается, в Кронштадте тоже, как у вас в крепости, такая любовь началась. Плотская, ураганная. Соответственно публика вопрос и задала. Я тут даже записал несколько моментов из его ответа. Вот, значится, первый вывод: по физическому воздействию стресс, что положительный, что и отрицательный, оказывает на организм человека одинаковое воздействие. Помереть таким образом можно и от радости, и от горя, потому как сердце реагирует одинаково. Вся разница — в эмоциональном окрашивании, и только. Клин клином вышибают, потому одни стресс отрицательный закуривают, другие — заедают, а третьи — затрахивают. То есть долбают по отрицательному стрессу положительным. Любой путь получения эндорфинов [27]годится. Поэтому тот факт, что в стрессовой ситуации половая распущенность расцветет, — известен давно. Вот тебе известен?

— Ну то, что дистресс [28]по воздействию на организм равен аустрессу [29]— я знал. Насчет траха… Во фронтовых условиях вполне себе любовь крутили, что у нас, что у противника. Попадалась инфа, что в Германии в конце войны немки совсем стыд потеряли и вполне были не против. Ну, в общем, да, в целом стыкуется…