Отчет Брэдбери - Стивен Полански Страница 24

Рэй!

Если ты это читаешь, значит, мы с тобой увиделись, поговорили, и ты как минимум обдумываешь то, что тебя попросили сделать. Я надеялась, что ты откажешь им, не раздумывая. Я думала, ты так и поступишь, как только все поймешь, и я поеду домой, чтобы самой держать ответ. Так бы и произошло. Но ты это читаешь.

Я верю, что наша встреча пройдет хорошо, я представляю себе, как это будет. Ты был очень любезен по телефону, очень великодушен. Но ты не будешь рад меня видеть, когда узнаешь, зачем я приехала.

Мне жаль, что я не увижу Сару. Мне ужасно жаль Сару и ребенка. Какое это, должно быть, горе. Мой муж умер весной, я тебе говорила. Это совсем не одно и то же, я понимаю.

Неужели я не видела тебя целых сорок пять лет? Что же, мы скоро увидимся. Я нервничаю. Я постарела. Поседела, суставы раздулись. Надеюсь, я тебя не слишком обеспокою. В первый раз за сорок лет я еду куда-то без мужа. Мне страшновато, но я доберусь. У меня есть карты и грузовик мужа. Он почти новый, большой, неповоротливый. Муж купил его для питомника незадолго до смерти. Я запланировала, что буду в дороге три дня. Признаться, много раз, особенно за последнюю неделю, готовясь приехать к тебе, все это казалось мне безумием. Как путешествие в мечту, которая была у меня в юности. И я окажусь в ней.

Когда я это пишу, я ничего о тебе не знаю, кроме того немногого, что ты рассказал мне по телефону, и кроме воспоминаний о том годе, что мы провели в Айове. Даже не целый год, и основную часть того времени ты был поглощен ухаживанием за Сарой. Я сижу здесь, совершенно ничего не зная о том, кем ты стал, о чем ты думаешь или что знаешь о жизни в целом. Если вернуться к сути дела, я понятия не имею, что ты думаешь и знаешь о клонировании, не знаю ничего о твоих политических убеждениях, о твоих симпатиях. В то короткое и далекое время, когда мы общались в университете, если забыть твое безразличие ко мне, ты казался мне приличным парнем, хотя, должна сказать, несколько погруженным в себя и рассеянным.

Сейчас час ночи, и я не могу уснуть. Ворочаюсь с боку на бок. Я тоскую без мужа этой ночью, да и почти каждую ночь. Днем прошел сильный дождь. Теперь воздух прохладный, свежий, душистый. Красивая ночь. Улицу за окном ярко освещает луна. Мои окна открыты. Ночь спокойная, несмотря на вечеринку в доме неподалеку. Развлекаются старшие школьники, они приехали на летние каникулы. Хотела бы я снова стать их сверстницей? Быть такой же жизнерадостной? Просто помолодеть? В юности я была слишком неловкой и слишком громко топала, чтобы радоваться жизни. Думаю, да. Для того чтобы снова прожить жизнь с моим мужем. Ту же самую жизнь. Пусть даже в ней, на короткое время и неутешительно, будешь ты. Я бы все это приняла. Я не хочу ничего менять. Музыка звучит громко, но не мешает, может быть, потому что я не могу разобрать слова. Доносятся звуки веселья, немного пьяного. Этой ночью я благодарна за шум, рада их обществу. Сегодня утром, после завтрака, я уезжаю в Нью-Гемпшир. Я упаковала вещи и полностью готова. Мне надо поспать. Я еще немного запишу, а потом вернусь в постель.

Я не писала этого ни тебе, ни кому-то другому. Прежде чем привезти клона, меня предупредили, что не должно быть никаких фактов, никаких свидетельств того, что в моем доме жил клон. Эти записи — своего рода контрабанда.

Клона забрали у меня неделю назад. Забрали сразу же после того, как он перенес мучения ломки и начал узнавать меня и то, что его окружало. О чем он думал? Могу сказать, что мне его очень не хватает. С тобой или без тебя, я увижу его снова.

Я не знаю, где, как и кем был найден клон. Не знаю, где он был, у кого, что с ним делали, прежде чем привезти ко мне. Я знаю, что он пробыл один недолго. Не больше двух дней.

Был поздний вечер, когда мне позвонили, сказали, что нашли клона, и что в течение следующего дня его предоставят моему попечению. Я была в кино, куда теперь, оставшись одна, выбираюсь редко. Моя дочь только что посмотрела этот фильм — умная комедия про двух мужчин, неряху и аккуратиста, которые пытались мирно жить вместе — и позвонила мне днем, чтобы его порекомендовать. Это был третий день рождения ее маленькой дочки. Собственно, главной причиной звонка дочери это и было — чтобы бабушка могла поздравить внучку с днем рождения. Моя дочь и ее семья живут в двухстах милях от меня. Я подумывала отправиться к ним, чтобы быть в этот день с моей внучкой, но в последнюю минуту почувствовала себя недостаточно хорошо для поездки. Есть дни, когда мое тело напоминает мне, сколько ему лет, и капризничает. А теперь представь себе, что кончится эта ночь, и я отправлюсь в трехдневную поездку до Нью-Гемпшира.

(Мое сердце замирает, когда я это пишу. У меня нет способа их защитить. Их легко найти.)

Нет. Это должно быть в отчете. Неважно, что в нем еще, Рэй, это должно быть здесь. Выделено жирным шрифтом. Мои дети и внуки ничего об этом не знают. Они ничего не знают о моей деятельности. Они не принимали в этом участия. Они не имеют к этому никакого отношения. Я ничего им не говорила. Ни один из моих детей и внуков ничего не знает. После того, как я исчезну, я не буду общаться с ними. Когда вы приедете за мной, они не будут знать, куда я уехала.

Человек, который позвонил в тот вечер, был членом организации. Я не узнала его голоса. Все построено так, что я уверена — я не узнала бы его, если бы мы встретились на улице. Он сказал:

— Здравствуйте, Анна. Это Джимми Валентайн.

Я точно знала, что это означает. Нашли клона. Каким бы микроскопическим ни был шанс того, что это когда-нибудь произойдет, на этот случай существовала система паролей и кодов, и мне они были хорошо известны. Я ответила:

— Ну, здравствуйте, мистер.

Это был предписанный отзыв, который означал, что я в игре и в курсе происходящего.

Тогда он сказал: