Вторая попытка Колчака - Вячеслав Коротин Страница 22

– Есть! – немедленно отозвался Пышнов и озвучил в телефонную трубку приказ адмирала.

Не прошло и полминуты, как орудия крейсера стали разворачиваться в сторону лёгких крейсеров противника. Грохнула пристрелочным восьмидюймовка – недолёт. Ещё выстрел – перелёт. Значит, взяли в вилку, «Рюрик» перешёл на беглый огонь всем бортом, море вокруг «Аугсбурга» кипело от падающих снарядов. А орудия «Рюрика» отличались мощностью и передовой конструкцией. Как артиллерийские системы, они основывались на прежнем принципе русского флота «облегчённый снаряд/повышенная начальная скорость»: и десяти- восьмидюймовые снаряды покидали канал ствола со скоростью девятьсот метров в секунду – значительно большей, чем у какого-либо современника «Рюрика» из последних броненосных крейсеров. Попади такой в бронированный борт – пробьёт и взорвётся там, где этот взрыв нанесёт максимальный ущерб. В небронированный – может прошить корабль насквозь и взорваться над морем. Если, конечно, ничего серьёзного в потрохах корабля не встретится…

Командир «Аугсбурга», фрегаттен-капитан Фишер никак не ожидал, что русский тяжёлый крейсер обратит на него такое серьёзное внимание, он рассчитывал пообстреливать флагмана противника издалека, пока тот будет биться с немецкими броненосными крейсерами…

А вот нате вам! Совсем рядом с бортом стали шлёпаться в воду такие снаряды, которые могли вывести германский лёгкий крейсер из строя одним попаданием. Пока Бог миловал, но необходимо срочно выбираться из этой ситуации…

«Аугсбург» начал поворот влево. Не успел. Закон больших чисел обязан был сработать. Несколько снарядов из сотен не могут не попасть. Четверть тонны металла и взрывчатки вломились, взломав скос бронепалубы прямо в машинное отделение…

– А ведь попали, господа! – радостно крикнул Бахирев увидев как из германского крейсера выбросило огнём и дымом, а потом тот окутался белым паром.

– Попробовали бы они у меня не попасть, – буркнул под нос Пышнов.

– Смотрите! Ещё!

Действительно, на уже серьёзно повреждённом крейсере серьёзно рвануло и на юте, где почти сразу разгорелся нешуточный пожар.

– Михаил Коронатович, – повернулся к контр-адмиралу Колчак, – может быть, стоит покинуть строй и доломать эту германскую жестянку? Он ведь теперь явно уйти от нас не в состоянии.

Вяхирев недовольно зыркнул на «умника», но приходилось согласиться – не до личных амбиций. Тем более, что протеже Эссена при первой же возможности может рассказать командующему о нерешительности начальника бригады.

– С языка сняли, Александр Васильевич, – изобразил доброжелательную улыбку адмирал. – Михаил Александрович, атаковать и добить вражеский крейсер!

«Рюрик» повалило влево, и гигант, рыча изо всех орудий, которые позволяли вести огонь по носовым румбам, стал приближаться к обречённому «Аугсбургу». «Бремен» и «Мюнхен» благоразумно отбежали от своего товарища, ибо шансов защитить его не имелось даже теоретических, можно было только подарить русским возможность увеличить количество потопленных вымпелов в этом сражении.

Через четверть часа «Аугсбург» прекратил огонь и представлял собой плавучий костёр. Пока ещё плавучий. Но всё ещё плавучий.

Адмирал приказал «Новику» и остальным эсминцам добить обречённого, ибо мало ли какие чудеса случаются на войне – и не такие повреждения имели корабли, но всё-таки догребали до родного порта. Быть уверенным в уничтожении врага можно только тогда, когда увидишь, что он действительно погиб. В случае войны на море – когда убедишься, как он перевернулся днищем вверх или просто ушёл под воду.

Кавторанг Палецкий очень грамотно вывел в атаку свой лучший в мире эсминец и дал залп из двух двухтрубных аппаратов. Торпеды послушно скользнули в воду и стали исправно буравить толщу моря своими корпусами. Промахнуться с такой дистанции было невозможно – хотя бы одна из четырёх обязана дойти до цели… Дошли две.

Рвануло раз. Рвануло два. Все! Менее чем за минуту с поверхности Балтийского моря исчез ещё один крейсер Хохзеефлотте.

«Рюрик» на всех своих возможных узлах догонял «кордебаталию». Пока там всё складывалось более-менее благополучно для русских: «Адмирал Макаров» получил три снаряда главного калибра с «Рона», но, вместе с «Баяном», ответил четырьмя аналогичными попаданиями. Не считая шестидюймовых. А если считая, то счет был восемь – три в данном калибре. Короче: горели и «Роон», и «Макаров», «Баян» вообще не царапнут… Но ход все корабли держали, значит, ничего серьёзного. «Паллада» пока ещё держалась молодцом против почти вдвое превосходившего её по мощности огня «Фридрих Карла», но приходилось ей несладко.

Однако когда «Рюрик» подал свой десятидюймовый голос, нагоняя место основного боя, ситуация стала выравниваться. И не просто выравниваться. С каждым кабельтовым, уменьшавшим разрыв между бывшим флагманом командующего Балтийским флотом и концевым германским крейсером, ситуация становилась всё более и более угрожающей. Для немцев угрожающей.

Немецкие корабли времён Первой мировой считаются наиболее защищёнными. В ущерб вооружению, скорости, но уж броня у них – о-го-го! И противоминная защита тоже. Всё правильно, но только когда речь идёт о кораблях новых – дредноутах, линейных и даже лёгких крейсерах кайзера, которые были построены относительно недавно. «Роон» и «Фридрих Карл» уступали в плане защиты даже таким слегка бронированным крейсерам, как тип «Баян», с которыми сейчас вели перестрелку. И не просто уступали, а в полтора раза. По толщине главного броневого пояса. Причём, вопреки расхожему мнению, крупповская броня отнюдь не являлась лучшей в мире, той же виккерсовской она уступала по прочности процентов десять-пятнадцать. Так что капитан цур-зее Шлихт был всерьёз обеспокоен приближением такого грозного противника, как «Рюрик», у которого только носовой залп более чем вдвое превосходил бортовой любого из двух германских броненосных крейсеров. И хотя нагонял русский флагман достаточно медленно, но всплески от падений его снарядов вставали уже совсем рядом с бортом «Фридрих Карла», да и «Паллада» расслабляться на давала. В конце концов произошло неизбежное: «Рюрик» всадил-таки первый восьмидюймовый полубронебой в кормовую рубку немца. Затем последовало попадание в среднюю трубу, которую разворотило до половины, и вследствие этого крейсер Шлихта потерял полтора-два узла скорости. Грозный преследователь стал приближаться значительно быстрее. А с приближением возрастала и эффективность его огня. Попадания стали следовать одно за другим. «Рюрик» принял вправо, чтобы вступить в самом ближайшем будущем в кильватер своему отряду, при этом стало невозможно стрелять из правой носовой восьмидюймовой башни, но зато к бою присоединился кормовой плутонг левого борта. «Фридрих Карла» расковыривало всё сильнее и сильнее, и пока обходилось смятыми вентиляторами, пожарами, потерями в личном составе, двумя замолчавшими шестидюймовками правого борта… Фатальных попаданий пока не случилось, но это явно был только вопрос времени.

– Это просто дьявольщина какая-то! – адмирал Беринг был уже фактически готов перейти на нецензурную лексику при подчиненных. Он никак не ожидал от русских таких упорства, храбрости и настойчивости, которые они проявили сегодня. И такой эффективности огня. Ведь ещё относительно недавно эти русские наполучали оплеух в войне с какой-то там Японией – должны бы вести себя поскромнее при встрече с эскадрами Хохзеефлотте, так ведь нет – мало того, что атаковали германские крейсера, так ведь и не удовлетворились потоплением двух лёгких. Намертво вцепились в «Роона» и «Фридрих Карла»… Как клещ в собаку вцепились… На помощь вызван «Блюхер», но теперь связи с ним нет – сорвало радиоантенны на обоих немецких броненосных крейсерах. Остаётся надеяться, что работают своими радиостанциями на «Мюнхене» и «Бремене». Но, в любом случае, раньше чем через два часа он не успеет…