Что мы пожираем - Линси Миллер Страница 21

– Возможно, – наследник наклонил голову, подняв руки к горлу. Он медленно развязывал свой красный галстук. – После суда ты должна остаться со мной. Если ты уйдешь, моя мать почти наверняка найдет тебя и свяжет знаком.

Я смотрела, как его пальцы потирают бледную кожу ключицы, и сузила глаза.

– А вы разве не свяжете?

– Мы должны как можно скорее обсудить условия нашего следующего контракта, – сказал он. – Чаю?

– Да, пожалуйста, – вежливо ответила я, повернувшись к нему и положив ногу на ногу. – А что, если я захочу вернуться в Лощину?

– Я бы попытался тебя отговорить, но ты сама себе хозяйка, – наследник встал и потянулся. – В этом случае тебе придется остерегаться моей матери.

Он взял со стола книгу, лизнул кончик пальца и медленно раздвинул страницы по краям. Книга распахнулась. Его пальцы сомкнулись вокруг нее.

– Я бы хотел услышать твое мнение по некоторым вопросам, – тихо сказал он. Голос его был каким-то низким и глубоким. Юноша посмотрел на меня поверх очков, как будто ждал ответа на вопрос, который не задавал.

Ведь не задавал?

– Это как-то связано с нашим контрактом? – я наклонилась вперед и попыталась разглядеть, какую книгу он читает.

– Я бы сказал, это связано с одним из собратов нашего контракта, – он облизал губы, осторожно положил книгу передо мной и провел пальцем по внутренней стороне корешка, пока его ноготь не накрыл первую букву строки. – Как ты понимаешь вот этот отрывок?

– Осененный, – прочитала вслух я, – почти наверняка является результатом союза смертной и бессмертной души, а их творцы – останки бессмертных душ, оставленных поглощенными Благими и Грешными. Эти останки, творцы, прикрепляются к случайным смертным, потому что для них это единственный способ взаимодействовать с нашим миром. Через такой союз и смертный, и бессмертный получают новую жизнь.

Я посмотрела на него. Он поднял бровь.

– Двуосененные встречаются реже всех, потому что вероятность того, что что две души прикрепятся к одному человеку, очень мала, – сказал он, не сводя с меня взгляда внимательных глаз. Он как будто ждал моей реакции.

– Как ваша мать, – пробормотала я. – Чаю?

– Конечно, – вместо того, чтобы обойти меня, он встал рядом и протянул руку через стол. Его бедра прижались к моим коленям. – Ты совсем не похожа на мою мать, если не считать того, что ты двуосененная.

– А разве у нас не один цвет волос? – рассеянно спросила я, просматривая книгу.

Он фыркнул.

– Нет. Физически вы совсем не похожи. Ментально вы не разделяете ничего, кроме ума. Эмоционально я сомневаюсь, что она вообще сможет тебя понять.

– Чудесно. Ненавижу, когда меня понимают.

Я перевела взгляд с его рук – он наливал идеальную чашку чая гораздо медленнее, чем требовалось, его пальцы огибали изгибы чайника – на его лицо. Его щеки пылали.

Он положил ладонь мне на руку.

– Мед?

– Да, пожалуйста, – я прищурилась. – Почему вы хотели, чтобы я это прочитала?

– Я подумал, что тебе может это понравиться. Мне понравилось, – он не стал убирать руку. – Во время наших путешествий мы мельком затронули природу творцев.

Так вот оно что…

Он поставил передо мной чашку, я взяла ее. Он отстранился.

– Тебе нравится чай? – спросил он, тихо прочистив горло.

Он со мной флиртует. Это можно обратить себе на пользу.

– Я не хотел тебя обманывать, – пробормотал он, не дождавшись от меня ответа. Потом он вытащил из кармана пальто маленький помятый конверт из коричневой бумаги. – Я понимаю, как тяжело жить с провалами в памяти. Воспоминания, которые принесли в жертву, нельзя восстановить, но новые создать можно.

Я взяла конверт, открыла его и почувствовала незнакомый сладкий аромат. Из конверта на мою ладонь выпали пять маленьких цветочков, их бледно-желтые лепестки казались бархатными на моей коже. Я нахмурилась. В памяти всплыли старые воспоминания: Джулиану едва исполнилось двенадцать, он смеется на поле клеверов, мои руки запутались в зеленых лозах на окраине Лощины. Мак вскапывал влажную землю и закапывал в нее семена… но ни в одном из этих воспоминаний не было ежевики. Я почувствовала, как заскулил мой благотворец. Наследник забрал пустой конверт.

– Я могу принести бухгалтерские книги Уиллоуби Чейза и некоторые доказательства его вины, которые были собраны сегодня утром, – сказал он, – но они должны оставаться в моем поле зрения.

– Спасибо, – я ущипнула нижнюю часть ежевики двумя ногтями и потянула, вытаскивая нить цветка с бусинкой нектара. Я коснулась ее кончиком языка.

Наследник отвел взгляд. Его уши были красными.

Это точно можно обратить себе на пользу.

– Это, – сказала я, поднимая цветы, – нравится мне гораздо больше. Вы так добры.

Секс – это, конечно, прекрасно, но ведь можно сделать еще столько всего. Джул был человеком привычки, и я изнывала от скуки. Мне всегда нравилось проводить тихие вечера, прижавшись к нему, обсуждать Лощину или наших друзей – или просто молчать. Я любила слушать, как бьется его сердце и как он хрипло дышит во сне. Близость для меня заключалась в том, как он сжимал мои запястья всякий раз, когда мы были рядом, и как он понимал, о чем я думаю, бросив на меня один только взгляд. В том, что я знала, что когда я обернусь, он будет рядом. Но для Джулиана Чейза близость заключалась не в этом. Это для него было просто… аперитивом. Аперитивом перед главным блюдом.

Он всегда описывал секс метафорами, связанными с едой и голодом. Он сравнивал себя с волком, который иногда воет от голода. Но от недостатка секса еще никто не умирал. А у меня не было желания быть съеденной. Учитывая, что происходит после этого, это была очень неудачная метафора.

Голод можно утолить, но я не думала, что его когда-нибудь утолит мое желание просто быть с ним. Судя по тому, что наследник говорил о понимании, мне казалось, что он больше похож на меня. Но, возможно, я ошибалась.

– Ваше величество? – тихо спросила я.

Он поднял голову.

– Смогу ли я отказать вам, не опасаясь возмездия?

– Да, – сказал наследник. – Конечно.

– Конечно. – Я не смогла сдержать ноток презрения в своем голосе. – Что мне делать, если вы обвините меня в воровстве и арестуете за то, что я вам отказала? Или если из-за вас мне будет сложно найти работу? Если никто не примет на работу человека, которого презирает наследник престола? Вы правда считаете, что обычные люди могут отказать наследнику? Да и кому-либо из пэров вообще?

Он рассмеялся – но выражение его лица было непроницаемым.

– Хочешь встретиться с адвокатом и составить контракт? Мой прошлый партнер поступил именно так.