Волхвы - Эдуард Семенов Страница 20

— Граф, кажется, нас тут ждут неприятности, — сквозь зубы выговорил Иван. — Не оставляй, пожалуйста, свои пистолеты.

— В чем дело? Ты что-то почувствовал? — спросил он вслух, удивив Фридриха, — не обращайте внимание, — граф махнул рукой, — я иногда разговариваю сам с собой. Такое бывает со мной от переутомления. Все-таки в дороге уже вторую неделю. Сбился со счета.

— Пока только почувствовал, — сказал Иван, — откуда исходит источник опасности, понять пока не могу. Ты же так быстро пробежался по всем глазами. Еле зацепил. Мне нужно время. Давай аккуратно, поводи головой, полови взгляды. И позови Ганса, он будет нужен, чтобы перезаряжать пистолеты.

* * *

Что было дальше, флегматичный и слегка зажатый Фридрих, воспитанный в строгих традициях банкир, всегда рассказывал, прибавляя новые детали. Так, что в старости ему уже не верили даже его внуки, хотя и просили каждый раз рассказать эту историю про кровавую битву у местечка Радом.

Первый же раз он ее рассказал своему отцу в Мюнхене, сразу, как только все тридцать шесть бочек с золотом, были спущены в главное хранилище банка Беренбергов, которое находилось в подвале дома на Максимилиан-штрассе. Для этого пришлось разобрать кладку дома и затем снова ее замуровать.

И первый раз рассказ, пожалуй, был ближе всего к истине.

— Как господин граф почувствовал опасность, я не знаю, — начал свой рассказ Фридрих, — но сначала он начал говорить сам с собой. Потом извинился, что плохо себя чувствует, потом достал из пистолетного ящика свои пистолеты и позвал слугу Ганса. И приказал их зарядить. Затем граф хладнокровно вышел на открытое место и начал ждать.

Польский отряд, развернувшись на дороге, предпринял широкую кавалерийскую атаку. Охрана, тут же спрятавший за бочки, ответила дружным встречным залпом. Все заволокло дымом. Первый же нападающий, выскочивший из клубов дыма, получил пулю в лоб… раньше, чем сам успел нажать на курок. И так каждый раз, как только кто-то вскидывал ружье, чтобы выстрелить в графа, тут же получал пулю от него. Да, это было невероятно, но граф делал выстрел на секунду раньше своего врага. Это было похоже на дуэль с несколькими противниками. И он совершенно не прятался. Не прошло и пяти минут как все закончилось. У нас было убито и ранено около десяти охранников, гусарский же отряд полег полностью прежде чем смог преодолеть расстояние до обоза.

Последним был командир отряда, капитан. Он выбежал из клубов дыма с саблей наголо, обернулся, чтобы что-то закричать, увидел, что за ним никого нет, взмахнул рукой и натолкнулся на суровый взгляд графа, как будто на каменную стену.

Поль перевел дух.

— Затем капитан бессильно выпустил саблю и, развернувшись, побежал от нас с криками: «Боже помоги!»

— И все, — беспристрастный взгляд Корнелиуса Беренберга говорил о том, что он не верил ни одному слову своего сына, но рядом в кресле для почетных гостей, потягивая бокал баварского пива прямо со знаменитого луга Терезы и закусывая баварскими колбасками сидел сам граф Воронцов-Дашков, церемониймейстер двора, действительный тайный советник, который ничего не отрицал, но и не подтверждал. Он просто улыбался, наслаждаясь моментом.

Для Ивана же ситуация напоминала поговорку: «По уса текло, а в рот не попало!». Он попытался проглотить слюну, и не смог.

Все же что происходило под Радомом для него сильно напоминала компьютерную игру-стрелялку, в которые он успел в свое время порядком наиграться. В момент вброса адреналина в мозг графа, у него будто открылось дополнительная опция. Вычислять того, кто собирается нажать на курок, он мог на мгновение раньше выстрела и наводил руку графа, как в виртуальном пространстве. Дело, в общем-то было за Гансом, который оказался ловким малым и успевал перезаряжать пистолеты. А с капитаном получилась вообще странная штука. Когда глаза графа и капитана встретились, капитан настолько был деморализован случившимся, что его действиями руководил животный страх, усиленный религиозным воспитанием. Проникнуть в его сознание и шепнуть «Брось саблю!» было делом одного мгновения. Как щелчок кнута. И все, капитан побежал.

Расспрашивать гостя Корнелиусу Беленбергу, было неудобно, да и к их делу, это не имело теперь отношение. Все закончилось благополучно, а значит надо платить по счетам, поэтому банкир перешел к главной части их встречи.

— Итак, уважаемый граф, на ваше имя, согласно нашей договоренности открыт счет. Деньги переведены также в Banca Monte dei Paschi di Siena в Сиену. Как вы и просили. Естественно счет накопительный, самый высокий процент. Вы можете получать любые необходимые Вам суммы в любом отделение нашего банка в Европе, а также у наших партнеров. Все как мы договаривались. Будут ли у Вас еще какие-то пожелания?

— Да, одно.

— Слушаю Вас.

— Могли бы вы открыть еще один накопительный счет.

— На чье имя?

— Иван Сазиков.

— На какую сумму?

— Ну пусть будет десять тысяч франков.

— Будет исполнено. Но мы не знаем, как выглядит указанный Вами господин.

— Не важно. Когда он придет, то назовет имя и кодовое слово. Вы отдадите ему все, что будет накоплено. Договорились?

— Ваше слово для меня закон, граф. Каким будет код?

— Запишите фразу, она будет звучать на русском языке. Он должен произнести ее точь-в — точь.

Корнелиус Беренберг взял лист бумаги.

— Записываю!

Иван шепнул графу слова из песни, которая играла у него в машине, когда он выходил из нее в последний раз.

Шаланды полные кефали, в Одессу Костя приводил!

И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил…

Беренберг невозмутимо записал строчки из песни и повторил. Получилось довольно смешно. Граф оставил на листке свою подпись и написал сумму. 10 000, удостоверяя тем самым ее подлинностью.

— Когда ждать нашего нового вкладчика?

— Не знаю. Возможно, он вообще никогда не придет.