Русский израильтянин на службе монархов XIII века - Александр Койфман Страница 20

Мешочки с деньгами я передал казначею крепости. К моему удивлению, он не стал пересчитывать деньги, а просто взвесил мешочки и молча подписал расписку, которую я ему предъявил. Все, делать мне больше в крепости нечего. Мы с Абу Исхаком отобрали пятнадцать человек, которых я мог взять в свой отряд. Вернее, четырнадцать, так как одного я уже отослал с Мухаммадом в Байсан. Перед сном я немного побродил по крепости, впечатление осталось вполне положительное. Чувствовалось, что все прекрасно понимают свое положение наиболее выдвинутой в сторону Акры крепости. Понимают, что за расхлябанность и отсутствие дисциплины могут быть чрезмерно наказаны внезапным наступлением франков.

Ночью мне приснился один из снов, которые время от времени досаждали мне. Приснилось, что сильно опоздал на работу, начальник отделения выговаривает мне, что из-за меня старый тяжелобольной репатриант пропустил очередной укол и чуть не отправился к праотцам. Недоумеваю, почему медсестра, которую я должен был сменить, ушла, не дождавшись моего прихода, но начальник продолжает обвинять меня и грозить увольнением. А ведь у меня нет еще квиюта (права на постоянную работу). Меня действительно могут уволить без согласования с профсоюзом. Проснулся, как всегда в таких случаях, с чувством облегчения. Попробуй, уволь меня! Неужели я действительно так врос в новую жизнь, что прошлое – только страшилка для меня?

За ночь солдаты отдохнули, и утром мы вышли из ворот крепости по направлению к горе Фавор ^[69]. Комендант вручил нам утром письмо принцу. Я еще с вечера тайком внимательно рассмотрел свою карту и решил, что мы без пехотинцев и обоза пройдем полсотни километров за один день, в крайнем случае за два дня. Меня смущал только один из перевалов, находящийся как раз на полпути между крепостью и Кармиэльской долиной ^[70]. Я знал, что там будет через восемьсот лет хорошая дорога, но что там теперь?

В любом случае нужно идти, хотя у меня нет ни одного человека, знакомого с дорогой. Мы довольно быстро обошли гору Фавор с востока и углубились в очередную холмистую долину. Слева и справа видны хутора и отдельные строения. Мирная жизнь, которая нас никак не касается. Первый перевал прошли без проблем. Да и высота его составляла всего двести – триста метров. Но на подходе ко второму, значительно более высокому перевалу заметили группу вооруженных людей на конях, которые направлялись в нашу сторону. Небольшую, девятнадцать всадников, колонну видно издалека, и, возможно, наше появление встревожило местных жителей. Нас эта группа тоже встревожила. Не ясно, сколько там за ними скрывается других людей, а их вооружение ничем не уступает нашему.

Один из всадников приблизился к нам и спросил, кто мы и куда идем. Я уже раньше наметил солдата, который немного понимал как местный арабский язык, так и иврит. Велел ему сказать, что мы солдаты принца ал-Муаззама и идем по приказу принца в Сафад. Всадник-парламентер заявил, что их деревня держит нейтралитет и не разрешает проходить через перевал ни франкам, ни войскам Айюбидов. Вот тебе на. Я знал, что другая дорога проходит рядом с Тивериадским озером. А между этой и той дорогой нет пути через горный хребет. Возможно, что какая-нибудь тропа имеется, но кто покажет ее нам? Попытался договориться о том, что мы пройдем перевал, не останавливаясь ни на минуту. Даже намекнул, что мы заплатим за эту возможность. Но парламентер был непреклонен. Мы увидели, что к группе местных жителей все время прибывают новые всадники, в том числе лучники, и поняли, что прорваться с боем у нас тоже не получится. Что ж, придется отступить. Обидно возвращаться почти на пять километров, до дороги на Табарию ^[71], да и непонятно, не ждет ли нас там где-нибудь такой же прием, но делать нечего. Повернули коней назад.

К счастью, на дороге к Табарии нас не ожидали новые преграды. Эти места уже давно находятся под контролем войск принца. Мы прошли двадцать километров за два двухчасовых перехода. Задолго до захода солнца были в Табарии. Оказывается, караван принца тоже находился там. Я нашел Абу Сахата и коротко рассказал обо всех приключениях. Поинтересовался, разгневается ли принц на то, что я не смог пройти в Сафад? Но Абу Сахат, смеясь, сказал, что на славного солдата, помогшего отразить грабительский набег франков, принц не рассердится. Мы пошли к принцу, но нас к нему не пустили, он был занят. Письмо из крепости передал его постоянному секретарю, с которым меня познакомил Абу Сахат. Меня нашел Мухаммад и сказал, что всех солдат устроили на ночлег вполне прилично и накормили. Это было очень кстати, так как мы с утра толком ничего не ели.

Хотел было выйти в город и погулять по нему, но Абу Сахат посоветовал оставаться недалеко от принца, так как он вполне может вызвать меня для личного доклада. Поэтому я отправился к казначею, передал ему расписку казначея крепости и хотел вернуть пятьсот дирхемов, которые он вручил перед поездкой. Но он только рассмеялся и сказал, что это деньги на текущие расходы. Принц в любой момент может дать новое приказание, поэтому лучше, чтобы деньги оставались у меня. Кроме того, он намекнул, что неплохо было бы что-то сделать на эти деньги и для солдат. Намек я понял. Передал восемьдесят дирхемов крутившемуся рядом Мухаммаду и сказал, что на эти деньги нужно порадовать солдат. Мухаммад мгновенно исчез с деньгами, а я не стал интересоваться, на что солдаты потратили деньги.

Так и не удалось поесть, так как меня вызвали к принцу. Абу Сахат не пошел со мной – его не позвали. Принц сидел за столом и ужинал. Больше в комнате никого не было. Я сразу же извинился, что не выполнил его приказ и явился в Табарию вместо Сафада. Но он просто отмахнулся от этого. Не заинтересовала его и деревушка, не позволившая моему отряду перейти перевал. Вероятно, он прекрасно знал о нейтралитете горных кланов и их нежелании участвовать в кровопролитных войнах. Но он захотел узнать, почему я вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и просто пройти в крепость Табор, сидел и ждал несколько часов возвращения франков. Мне было трудно отвечать, так как рядом не было переводчика, а я плохо говорил по-арабски. Пришлось взять нож и чертить на столе: где были франки, где собирался встретить их, почему они не могли миновать мою засаду. Принц внимательно слушал и смотрел на мою схему. Потом рассмеялся, сказал, что хватит об этом, и спросил:

– Почему ты отпустил под честное слово маркиза и даже вернул ему оружие и коня?

Вероятно, комендант крепости написал ему и об этом. Я смешался, не знал, что говорить. В конце концов ответил:

– Он мне не нужен был, пленный помешал бы выполнять поручение. Но главное, я не чувствовал, что победил его в честном бою. Он был ранен, сражался левой рукой. И рядом были мои солдаты, ожидавшие, чем кончится наш «поединок».