Наемник - Эйке Шнайдер Страница 20

Эрик поднялся. Чужая кровь высыхала на лице, стягивая кожу. Стереть бы, да рукава тоже в крови.

— Что делать? — спросил он.

На самом деле Эрик прекрасно знал, что делать, но и без того подошел опасно близко к разоблачению. Зачем он вообще в это влез, герой недоделанный? Зачем он вечно ввязывается в чужие заботы? Своих мало?

— Жги, чтобы обратно не скатилось! — крикнул командир. Высокий и мощный, он был удивительно быстр для своего сложения. И с мечом управлялся так, что впору позавидовать.

Эрик бросил пламя на тварь — огонь рассыпался искрами, едва коснувшись ее. Чистильщик выругался.

— Да не само тело, дурак! То, что отрубают, жги. И огонь горячей, до желтого!

Эрик мысленно усмехнулся, подумав, что этому едва ли когда-нибудь доведется дожить до прозвища «Заговоренный» или какого-то подобного. Просто потому что не утруждал себя четкими формулировками. Может, конечно, привык, что своим ничего не надо объяснять, только Эрик-то не «свой».

В следующий миг ухмыляться стало некогда. Тварь, словно поняв, кто ей на самом деле угрожает — хотя почему «словно», многие чистильщики были уверены в том, что, собираясь в единое тело, тусветные твари обретают разум — ринулась на него. Эрик едва успел отшатнуться, а в следующий миг пришлось прыгать, краем глаза уловив движение над самой землей. Успел. Повезло.

— Эгиль, помоги ему! — крикнул командир.

А, может, и проживет командир долго. Успевает же замечать, что происходит, и прикрывать своих успевает, пусть даже Эрик стал «своим» совсем ненадолго.

Тот, кого назвали Эгилем, темноволосый и жилистый, сдвинулся к Эрику. Перехватил летящее щупальце. Эрик снова бросил огонь. Да, здесь под светлячком — интересно, кто его держал, командир? — пламя слепило не так сильно. Хотя когда пламя снова погасло, мир все равно на миг скрылся в кромешной тьме. Хорошо твари, у нее глаз нет. А вот люди при таком раскладе непременно оши…

Да твою ж мать!

Теперь не своим голосом кричал Эгиль, вокруг правого запястья которого обвилось очередное щупальце. Эрик подхватил выпавший из разжавшейся руки меч, разрубил тварь. Выронил клинок, точно тот жег ладонь, плетением откинул раненого подальше от твари. Под отчаянную ругань командира метнулся к Эгилю и, перехватив его руку у локтя, опалил — ловить тварей по одной было некогда. Крик оглушил, тошнотворно запахло горелой плотью, кисть скрючилась птичьей лапой, твари осыпались наземь безвредным стеклянным крошевом. Эрик оставил Эгиля всхлипывая баюкать обожженную руку, снова развернулся к твари.

— Держись за мной, — бросил командир. — И жги.

Он снова выругался. Не верит, что удержат, — понял Эрик. Только бежать, бросив двух своих раненых на растерзание твари, не станет. Будет драться, пока может. Но как долго они продержатся втроем? Твари словно все нипочем.

Он сжег еще одно отлетевшее щупальце. И еще одно. Перехватил то, что отсек второй чистильщик, до сих пор не подававший голоса. Шмыгнул носом, втягивая кровь. Плохо. Еще немного — кровь пойдет горлом, точно предупреждая, что плетения уже начали тянуть не только силы, но и жизнь. А потом, если не остановиться, он умрет. Впрочем, и если остановится — умрет. Потому что удержат ли втроем— вилами на воде писано, но вдвоем чистильщики не справятся с тварью точно. А потом она достанет и Эрика, если он останется сражаться.

Командир чистильщиков не бросит своих. Но Эрика-то ничто и никто не держит. Он вообще впервые видит этих людей. И обетов сражаться с тварями, пока одна из них не окажется сильнее, не давал. Если подумать, то и в ордене никто не давал подобных обетов. Кого-то удерживал долг, кого-то — привязанности, кого-то — страх, что тебя найдут, куда бы ни бежал, деваться просто некуда. Кто-то умудрялся найти в этой жизни высший смысл и держался долго. Кто-то — нет и, лишившись цели и желания жить, однажды не возвращался с прорыва. Эрик сбежал, едва подвернулась возможность. Он попал к чистильщикам не по доброй воле и не считал себя ничем обязанным ордену. И, сейчас, наверное, стоило сбежать снова. Это не его битва.