Малая земля - Олег Таругин Страница 20

«Странник-1» — «Хромому». Жег костер квадрате 25–18, оставил много горелого металлолома. Кабинет директора тоже сгорел. Населения мало, вероятно, уехали поближе к пляжу. Воздух! Встретил цыгана из Бухареста, недавно приехал, вез мешок старых газет. Мешок большой, утащить можно, но от помощи не откажемся. Цыган старый, будет звездопад, сравняетесь в возрасте. Утверждает, что родня тому, кого я дома не дождался, двоюродный брат. Говорит, в армии служил. Слезно прошу встретить квадратах 20–15, 20–17, сам может не дойти, устанет. С ним трое местных, остальные остались еще погулять. Здоров, не кашляю. Родственников не встречал. Ответного письма пока не жду, почта плохо работает. Конец связи».

Капитан третьего ранга отложил листок с расшифровкой и задумался. Первая часть сообщения — равно как и последняя — ни малейших сомнений не вызывала. Разведчики провели диверсию в Глебовке, уничтожили много автобронетехники, сожгли штаб местного гарнизона, убедились, что значительных сил противника в поселке нет, вероятно, отправлены в район плацдарма. Потерь не имеют, следов воздушного десанта не обнаружили. А вот насчет «старого цыгана»? Нет, согласно оговоренным с Алексеевым кодовым словам и фразам, никаких сомнений, что речь идет о румынском подполковнике, захваченном вместе с какими-то ценными документами. Но вот кто он конкретно такой, и отчего Алексеев настаивает на встрече (слово «слезно» как и раз и означает категорическое требование о немедленной помощи) возвращающейся из вражеского тыла группы? Еще и эта странная фраза про того, кого он дома не дождался?

Комбат замер: ну, конечно, как же он сразу не догадался! Кого старлей дома, то бишь, на плацдарме, не дождался? Контрразведчика, понятно, потому и «родня»! Двоюродный брат, служивший в армии? Двоюродный, то есть двойка или половина. Делим слово напополам, получаем «контр» и «разведка»… твою мать, это что ж получается, Степан подполковника румынской разведки с документами в плен взял?! Да еще и только что прибывшего из самого Бухареста?! Вот так ничего себе… ну он и везучий, этот странный старший лейтенант! А вот группу он зря разделил, вместе больше шансов отбиться, коль фашист на хвост упадет. С другой стороны, издалека легко рассуждать, что зря, а что нет. Алексееву наверняка виднее — раз принял такое решение, значит, имеет на то достаточно веские основания. Видать, хочет все-таки выяснить, что в районе Абрау-Дюрсо происходит — командованию сейчас любая информация оттуда крайне важна, поскольку вообще никакой не имеется.

Ну, что ж, не станем терять времени. Нужно немедленно распорядиться насчет нескольких боевых групп по три-четыре бойца и часика через два выслать в указанные квадраты. Пусть подберут позиции, замаскируются и ждут, времени пока достаточно. Если разведчики все-таки притащат за собой преследователей, прикроют, обрубая «хвост» и обеспечивая безопасный переход на плацдарм.

Олег Ильич на несколько секунд задумался, глядя на лежащий на столе листок с расшифровкой. Сообщить на Большую землю? Нет, пожалуй, рано. Если группа — тьфу-тьфу, через плечо, — не дойдет, этим он только подставит старлея. Поскольку виноватым в любом случае сделают Алексеева — мол, неверно оценил обстановку, разделил отряд, не предусмотрел, не продумал. Так что погодим пока. Вот когда «язык» целым и невредимым окажется в этом самом блиндаже — тогда и радирует. За шифромашиной вон отдельный бронекатер прислали, под прикрытием аж целого эсминца — тут, поди, тоже не пожадничают, обеспечат безопасную эвакуацию.

Обернувшись на стук двери, капитан третьего ранга призывно махнул вошедшему в блиндаж Куникову:

— Где тебя носит, когда нужен, уж хотел посыльного на поиски слать? На, вот, почитай, кого наш старлей в плен прихватил.

— Это который? Тот, что тебя у фрица отбил, а сам вместе с танком подорвался? Фамилию, правда, запамятовал. Постой, Ильич, так он же вроде как в госпитале, с контузией? Или вовсе уже на той стороне бухты?

Кузьмин усмехнулся, протягивая майору радиограмму:

— Ты читай, читай. А фамилия его Алексеев, и не в госпитале он, а где-то в районе Абрау-Дюрсо.

Цезарь Львович быстро пробежал текст взглядом, хмыкнул:

— Однако! Впечатляет. Добро, что делаем?

— Так, понятно, что — распорядись насчет групп для встречи, пусть собираются. И давай-ка мы с тобой пока вот это, — Кузьмин кивнул на листок, — особо афишировать не будем. Цыплят, как в народе говорят, по осени считают, а пленных — по факту их наличия в расположении. Согласен?

Куников, не сдержавшись, фыркнул:

— Сравнения у тебя, однако! Да согласен, понятно. Сейчас распоряжусь.

— Вот и ладненько, — комбат скомкал бумажку с расшифровкой, чиркнул спичкой. Дождавшись, пока листок разгорится, бросил его в закопченную консервную банку, заменяющую пепельницу. — Надеюсь, ребята и в этот раз не подкачают…

* * *

Окрестности Абрау-Дюрсо, 7 февраля 1943 года

Пока все шло, как и задумывалось. Позволив старшине с пленным отойти подальше, ненадолго остановились, отправив Кузьмину вторую радиограмму. Получив подтверждение, резко сменили направление, снова наматывая лишние километры и сбивая с толку возможных преследователей. Повторять подобное еще раз Степан не собирался ни при каких обстоятельствах: один и тот же маневр может позволить опытному противнику просчитать почерк группы. Но пока разведчики действовали по прежнему плану.

Откровенно говоря, старлей втайне надеялся, что фрицы сочтут нападение на Глебовку работой воздушных десантников — в его истории эти героические парни и на самом деле неслабо пошумели в окрестностях, устраивая засады на дорогах и всеми силами кошмаря зазевавшихся гитлеровцев. Хотя в сам поселок, насколько он помнил, они так и не проникли. Но фашисты-то об этом не знают!

Правда, есть и еще кое-что: в районе Абрау-Дюрсо, если память не подводит, десанты тоже отметились, так что ухо нужно держать востро — глупо попасть в сети, расставленные вовсе не на тебя. Потому, как он и говорил, война на сегодня отменяется — исключительно наблюдение. Да и отдохнуть стоит, ночь и начало нового дня оказались весьма насыщенными, и как станут развиваться события дальше никакой ясности не было. Собственно, главное, с аэродромом определиться. Если он существует, стоит планировать новую боевую операцию, если нет — можно будет ограничиться только разведкой.

В очередной раз сверившись с картой (рассвет уже окончательно вступил в свои права, так что даже фонарик не понадобился), старший лейтенант остановил поредевшую наполовину группу:

— Все мужики, похоже, дотопали. Вон за той вершинкой, как я понимаю, это шампанское царство и находится. Мелевич, Ивченко, пробежались по округе, только тихонечко, чтоб ни одна ветка, ни один сучок! Осмотреться, подыскать место для дневки. Прохоров, со мной.

— Тарщ старший лейтенант, а вопрос можно? — подал голос Ивченко, сбрасывая вещмешок и с наслаждением потягиваясь. Снайперскую винтовку он при этом из рук так и не выпустил. — А почему шампанское царство-то?

— Эх ты, темнота, — ухмыльнулся морпех — настроение после того, как они вышли в заданную точку повысилось. — Да потому, что тут еще с конца двадцатых годов делают… ну, в смысле, до войны делали наше знаменитое советское шампанское! Производство которого сам товарищ Сталин еще в тридцать шестом одобрил, чуть ли не лично!