Нуар - Андрей Валентинов Страница 2

Книгу Нуар - Андрей Валентинов читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

Нуар - Андрей Валентинов читать онлайн бесплатно

Нуар - Андрей Валентинов - читать книгу онлайн бесплатно, автор Андрей Валентинов

& притронулась пальцем к чековой книжке, отдернула руку. Оскалилась – зло, по-взрослому.

– Значит, я стою сто тысяч, дядя Рич?

Выговорила глухо, неуверенно, словно воздухом подавилась. Я покачал головой.

– Ты пока ничего не стоишь, ты – даже не дырка между ebljami. Допивай чай, а я пока выйду перекурю.

Надел шляпу, привычно сдвинул ее на левое ухо, закусил зубами папиросный мундштук.

Шагнул к порогу.

– Ты – сволочь, дядя Рич! – ударило в спину. – Ты – мерзавец, подлец… Убийца! Не нужны мне твои сраные деньги!..

Я прикрыл дверь.

– Все равно я тебя люблю! – донеслось из несусветной дали, с края света. – Рич, я тебя люблю!.. Люблю!

Дикторский текст

Нуар – отрицание цвета. Белого нет, есть только серый и черный. Серый вечер и черная ночь – больше в этом мире ничего не случается. Вселенная Нуар невелика, конечна и очень проста. Мужчины носят плащи и шляпы, пьют коньяк и много курят. Женщины красивы и аккуратно причесаны, они тоже курят, говорят с легкой хрипотцой в голосе – и предают при первой же возможности. В Нуаре нет высоких чувств и трепетных идеалов, в нем правят инстинкты, выгода и холодный расчет. Но победителей нет – и быть не может. Нуар – серо-черный мир неудачников, мир несбывшихся надежд и растоптанных иллюзий.

Нуар – далекое прошлое. Появившись на свет в годы Великой войны, он стал ее смутной тенью и одновременно отрицанием. Война – это кровь и грязь. Война – это мужество и самопожертвование. В Нуаре, мире теней, где даже кровь походит на грязь, подвиги совершать некому и незачем, Нуар негероичен по определению, в нем не штурмуют Берлин и не водружают флаг над Иводзимой. Но есть иная сторона. В серо-черном мире не убивают миллионами, Смерть там по-прежнему – трагедия, слово с прописной буквы. Люди Нуара остаются людьми, а не статистическими единицами в военных сводках. Мужчины и женщины не спешат расставаться с жизнью, но и не рвутся уничтожать себе подобных, не идут в атаку, не расстреливают заложников. Они пьют, много курят и предают друг друга.

Война кончилась, умерла, Нуар прожил немногим дольше. Его должны были забыть – и его забыли. Серо-черная тень исчезла навсегда.

В победившем Дивном Новом мире Нуар смешон, нелеп и не политкорректен. Мужчины там слишком похожи на мужчин. Женщины излишне напоминают женщин. Серый вечер и черная ночь беспардонно реальны, словно сама Жизнь.

Общий план
Побережье Западной Африки
Январь 1945 года

Он вдруг понял, что думает на чужом языке. Не поверив, вдохнул поглубже, прокатил по рту горошинами несколько первых попавшихся фраз. Слова казались слишком короткими, сухими – и неожиданно злыми, словно собачий лай. Немецкий? Английский? Французский? Пока не важно, главное – вспомнить.

Человек сжал пальцами холодный мокрый металл, прикрыл глаза. Смотреть все равно не на что – ночь, туман над морем, пустая палуба.

Он забыл…

Паспорт спрятан в левом кармане пиджака. В нем – фамилия с именем, вымышленные, но давно ставшие привычными. Настоящее имя он тоже помнил, помнил, кто и откуда. Жизнь первая, жизнь вторая… Сейчас, кажется, начинается третья. Все прочее пока оставалось загадкой. Зимнее море, холодная громада корабля, чужие слова на языке, туман, туман, туман…

Brouillard, brouillard, brouillard…

Человек, пошарив по карманам пальто, вытащил картонную папиросную коробку, без всякого интереса взглянул на этикетку. Зажигалка нашлась в другом кармане, но курить не хотелось. Во рту было горько и неожиданно сухо.

«Мама мыла раму». Что может быть проще?

Maman lave le cadre…

Человек, машинально повторив нелепую фразу про «le cadre», провел влажной ладонью по лицу. Не беда, язык он вспомнит, поймет и все остальное. Страшно не это, не чужое море и пустая безлюдная палуба…


Mon ami, mon ami,

Je suis malade а en crever.

ais cette douleur d’où me vient-elle?

Человек закусил губу, взглянул прямо в мутные глаза тумана и наконец-то выдохнул полной грудью:


Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен.

Сам не знаю, откуда взялась эта боль.

То ли ветер свистит

Над пустым и безлюдным полем,

То ль, как рощу в сентябрь,

Осыпает мозги алкоголь.

Он был совершенно трезв, но высохший рот внезапно обожгло глотком дрянного коньяка, когда-то выпитого в случайных гостях. Его не приглашали, напросился сам, помогло какое-то шапочное знакомство…


Голова моя машет ушами,

Как крыльями птица.

Ей на шее ноги

Маячить больше невмочь.

Черный человек,

Черный, черный,

Черный человек

На кровать ко мне садится,

Черный человек

Спать не дает мне всю ночь.

Убить Есенина решили в Париже, куда поэт приехал весной 1923 года. Идея была из самых глупых, бесперспективных во всех отношениях, но как раз перед этим сорвались две давно и тщательно подготовленные акции – в Крыму и на Кавказе – и кто-то в штабе поспешил реабилитироваться. Добыча казалась легкой и доступной, поэт же был сам виноват. «Мать моя родина, я – большевик». Убивали и за меньшее.

Наскоро собрали группу, проверили оружие. 25 мая Есенин должен был читать «Исповедь хулигана» в театре Дункана.

Исполнители, двое офицеров из Болгарии, бывшие галлиполийцы, стихов не читали. Уже второй год они мостили дороги где-то в горах, и возможность прикончить большевика, вне зависимости от фамилии и ранга, казались им подарком судьбы. Поэт? Тем хуже для поэта. Нашего Гумилева чекисты жалеть не стали!

Покушение все же не состоялось. В последний момент кто-то, чуть ли не сам Кутепов, сообразил, что такого подарка большевики не заслужили. Ретивых офицеров, поблагодарив, отправили обратно, а штабс-капитан Родион Гравицкий, надев взятый напрокат фрак, напросился в гости к известному театральному репортеру Фернану Дивуару. Намечался шумный прием в честь «le dernier poète du village russe»  [1].

Штабс-капитан Гравицкий получил ясный и однозначный приказ: встретиться с Есениным, пока тот еще трезв, наговорить гадостей и пообещать верную пулю, если поэт хоть раз еще позволит себе похвалить большевиков и Большевизию. Штабс-капитан понял приказ правильно, но исполнил по-своему. Тогда-то и пришлось хлебнуть дрянного коньяку. Он еще удивился. Вроде бы и Франция, и бутылка прямиком из департамента Шарант…

Затемнение
Париж
Май 1923 года

– У вас чужие глаза, Родион… И голос… Тоже чужой, словно вы надели не только фрак, но и чье-то тело. Когда я вас заметил, то почему-то подумал: вот он, мой Черный человек!.. Я тоже читаю газеты. Когда умрет Ленин, эти хулиганы сначала растопчут Троцкого, а потом вспомнят и обо мне. Но бежать? Нет, не уговаривайте. Между прочим, вы не первый и даже не десятый, все вокруг вырядились в черные перья и принялись дружно каркать. Кстати, вы тоже в черном! Не обижайтесь, меня часто заносит, к тому же мы оба выпили… Ужасный коньяк! И лица тоже ужасные, и воздух, и страна. Вы заметили? Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Только за границей я понял совершенно ясно, как велика заслуга русской революции, спасшей мир от безнадежного мещанства. А вы, Родион, предлагаете остаться?

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы

Comments

    Ничего не найдено.