Война за империю - Евгений Белаш Страница 19

Большинство высших и средних военных учебных заведений при НКО СССР располагались в Москве. Большинство, но не все. Кузницей кадров военных врачей и подводников традиционно был Ленинград, лучшие штурманы выходили из стен Бакинского училища, 'знатных пушкарей' готовили в Новосибирском ракетно-артиллерийском. Насчет ракет явно поспешили, но 'пушкари Стерлигова' пользовались заслуженным уважением даже в Германии, куда регулярно отправлялись на стажировку. А лучшие военные инженеры выходили из стен Владимирской Академии Военно-инженерного управления. Здесь, в скромном трехэтажном здании дореволюционного кирпича, ковались кадры инженерных войск Красной Армии.

Генерал-лейтенант Сергей Викторович Черкасов, бессменный командир и начальник училища, любил пройтись по тесным, гулким коридорам, вдохнуть запах надраенных до блеска деревянных полов, послушать голоса, доносящиеся из аудиторий. Академия была его детищем, которое Черкасов растил и лелеял уже почти двадцать лет, с того времени, как отгремела первая советско-немецко-польская война (впрочем, совсем правильно было бы называть ее советско-немецко-польско-британской).

Близился полдень. Черкасов неслышно ступал по безупречно пригнанным доскам, обходя ежедневным дозором свои владения, приветствуя редких встречных сообразно их статусу и званию. Некоторые аудитории он миновал быстро, у других задерживался, оценивая ровный шум голосов или тишину письменной работы. Но у одной двери генерал остановился надолго, прислушиваясь…

Аудитория была небольшой, всего на два десятка человек. Двадцать 'учеников' — лейтенанты и капитаны, проходящие курсы повышения квалификации. Вдоль длинной доски, по тропке, ограниченной с обоих концов большими стендами со схемами, неспешно и размеренно ходил преподаватель, внушительно вкладывающий знания в головы слушателей. Среднего роста, чуть сутуловатый, он казался почти квадратным из-за размаха мощных плеч. Длинные руки, наверное, могли бы завязывать узлами танковые стволы. Короткий ежик волос убегал к затылку, отступая под натиском огромных залысин. На лице выделялся крупный 'римский' нос, как минимум раз сломанный.

При внушительных габаритах и достаточно впечатляющем виде, наставник двигался очень мягко, ступал плавно, словно ощупывая каждый сантиметр, на который ставил стопу. И говорил, размеренно, почти без пауз, сплетая предложения в один поток.

— При восстановлении металлических мостов ручную правку кувалдами погнутых, скрученных или иным образом поврежденных элементов, а также заварку старых заклепочных отверстий не допускают! По личному опыту могу сказать, что это самая тяжелая и в то же время самая распространенная ошибка, которую совершают девять из десяти воеинженеров на мостовых работах под огнем противника. Они либо сквозь пальцы смотрят на такие упражнения подчиненных, либо сами требуют того же. Если увидите что-то подобное, то даже если вокруг полный конец света, пресекайте любой ценой.

Поднявшись быстро, как на пружинке, один из слушателей, самый молодой — смугловатый, чернявый южанин — глянул на наставника со смесью задора и провокации.

— Разрешите, товарищ полковник!

Голос у него был звонкий, молодой, открытый.

— Давайте, Агаев, излагайте, — благосклонно кивнул Семен Маркович Солодин, офицер инженерных войск.

— Товарищ полковник, мне кажется, что в ходе боя как раз допустимо поступиться уставными требованиями, выиграв во времени!

— С одной стороны, вы правы, — ответил Солодин. — На войне самый ценный ресурс — это время. И сэкономить его — естественное и разумное желание. Но применительно к нашим баранам, то есть к восстановлению мостов и переправ, нарушение уставных требований есть тяжелейшая ошибка. Потому что, во-первых, для настоящей правки кувалдой надо быть мастером-молотобойцем с многолетним опытом. Таких умельцев среди рядового состава инженерных войск прискорбно мало, поэтому мы получим результат даже худший, чем открытый дефект, а именно — видимость исправления дефекта. Во-вторых, большинство злых дел совершаются именно в силу самого честного намерения сначала сделать быстро, а после вернуться и все закончить, как следует. Поэтому…

Наставник взял со стола томик в серой обложке с надписью 'Наставление по усилению и восстановлению мостов. 1942' и внушительно потряс книгой в воздухе.

— Поэтому только установленные нормы, даже если генерал армии лично обещает вас расстрелять, как врагов народа и наймитов мирового капитала. Я видел многих инженеров, которые думали, что сейчас они веревочкой привяжут, соплей приклеят, и так сойдет, а уж потом все переделают как надо. 'Потом' у них в лучшем случае получается выговор, вполне вероятно — снижение в звании и должности, а возможно и трибунал по условиям военного времени.

Полковник шумно вздохнул, с отчетливым шуршащим звуком загрубевшей кожи потер ладони.

— Засим пока все. Так… Завтра мы начинаем очень сложную тему — восстановление обрушенных пролетных строений с помощью надстройки. Для усвоения потребуется доскональное знание всего справочного материала, от таблиц числовых величин до расчетных усилий на нагели и умения заполнить карточку инженерной разведки моста… Агаев, вы зря улыбаетесь, достаточно неправильно зарисовать фасад и поперечный разрез пролета, чтобы запороть работу и лично познакомиться с Дисциплинарным уставом Красной Армии. Так что повторю, то, с чего начал наше знакомство — инженерный талант можно заменить учебой. Учебу чистым талантом — никогда. Все свободны.

Дробной трелью прозвенел звонок. Ученики потянулись к выходу из аудитории. Солодин задержался. Стоя спиной к выходу, он собирал портфель, тихо напевая:

Потому то с тех пор от войны до войны

Страницы истории нами полны,

С первых же строк — инженеры.

С фугасом и миною шлют нас вперед,

И то, что пехота атакой возьмет,

Сначала взорвут инженеры.

С киркой и заступом шлют нас назад

Копать окопы для тех бригад,

Что позвали господ инженеров.

Черкасов легким неслышным шагом вошел в аудиторию.

— Здравствуйте, Сергей Викторович, — сказал Солодин, разворачиваясь к начальнику всем корпусом и вытягиваясь в свободном варианте стойки 'смирно'.