Выживают бессмертные - Вячеслав Шалыгин Страница 19

По мере продвижения в глубь болота испарения становились все гуще и зловоннее, и сотканный из них лиловый туман постепенно поднялся до середины товарного вагона, то есть накрыл платформы целиком.

Большая часть кочевников деловито отреагировала на это событие. Бойцы натянули противогазы и расслабились. Следить за местностью в ближайшие два часа им не требовалось. Никакой противник по болотам пройти не мог, мутанты здесь тоже не водились, а ползучие гады и движущаяся растительность все равно не успевали обвить колеса или заползти на буксы, чтобы взобраться на платформы. Так что реальной опасностью здесь были только испарения. Ну, еще в любой момент болото могло передумать и принять-таки железную дорогу в свои вязкие гнилые объятия. Но это уже был момент риска масштабного, но крайне маловероятного. Да, болото могло утопить «железку» в любой момент. Но ведь оно не сделало этого за семь лет с момента своего образования, так почему должно было передумать именно сейчас?

Когда туман накрыл платформу, Бондарев зашелся кашлем, попытался жестами выпросить у кого-нибудь противогаз, но остался ни с чем.

– В первый раз, да? – глухо спросил один из кочевников. – Тогда тебе не положено.

– Почему? – пытаясь прикрыть рот и нос хотя бы полой куртки, спросил Денис.

– Вроде крещения такого, для салаг. Дыши глубже и привыкнешь. После еще спасибо скажешь. Тут такой приход… закачаешься!

Только после этих слов конвоира Бондарев заметил, что далеко не все кочевники надели фильтрующие маски. Подстраховались в основном те, кто стоял на посту или числился в конвое. Остальные щурились от едкого тумана, покашливали, но при этом медленно, словно табачный дым, вдыхали зловонную лиловую субстанцию и ухмылялись, посматривая на майора.

Денису совсем не хотелось проходить «крещение» вонючими испарениями, наверняка содержащими какие-то галлюциногены «аномально-естественного» происхождения, но выбора у него не осталось. Кочевники были едины и непоколебимы во мнении, что первый переход через Водолажское болото следует совершать без средств защиты. Пришлось смириться и сосредоточиться на ощущениях, чтобы вовремя выявить и заблокировать реакции, которые будут слишком уж отклоняться от нормы. Обычный прием из арсенала навыков любого, кто прошел специальную подготовку.

Бондарев одернул куртку, сделал глубокий вдох, с трудом подавил рвотный позыв и замер, анализируя ощущения. Поначалу вроде бы ничего нового он не почувствовал. Мысли остались ясными, тело вроде бы слушалось, ни возбуждения, ни расслабленности не было. Прошло не меньше минуты, прежде чем майор уловил первый тревожный сигнал. В дымке над головой образовался небольшой просвет, и Денис увидел небо. Оно было по-прежнему затянуто облаками, но не серыми, а бирюзовыми, и сквозь эту пелену просвечивало солнце. Только не круглое, а вытянутое наподобие веретена.

Денис привстал и попытался разглядеть пространство между лиловым туманом и бирюзовым небосводом. Ничего примечательного между двумя хаотичными палитрами он не увидел. Повсюду был только туман, из которого кое-где торчали коряги, облака и вытянутое светлое пятно на их фоне.

Звуки в этом нереальном мире тоже сделались странными, протяжными и глухими. Тепловоз вдруг дал гудок, и этот звук медленно улетел, даже утек куда-то в туманную даль. А из тумана, будто бы на сдачу, приплыли новые звуки. Кто-то отчаянно, во всю глотку, матерился и между нецензурными тирадами пытался петь:

– Сир-реневый тума-ан… под нами проплывает, над тамбуром горит… кондуктор не спешит!

Певец безбожно перевирал и текст, и мелодию, но ему было простительно, поскольку делал он это с огромным воодушевлением, как изрядно поддавший клиент караоке-бара. Тепловоз снова дал гудок, будто бы сигнализируя, что пора вступать новому певцу, и действительно послышался новый вопль:

– Все стало вокр-руг голубым и зеле-еным, – протяжно выдал новый солист, – из поганых болот чьи-то тени встают!

Тепловоз дал два коротких гудка.

До Бондарева наконец дошло, что базлают не кочевники, а бригада тепловоза. Пели они, как пьяные, но при этом исправно выполняли свою работу. Поезд медленно, но равномерно двигался по аномальному участку. Похоже, машинист и его помощник, не доверяя по каким-то причинам фильтрующему снаряжению, нашли свой способ борьбы с «глюками» от болотных испарений. На «дурь» внешнюю они отвечали дурью внутренней, на всю катушку выплескивая эмоции. Что ж, защита может быть любой, главное, чтобы действовала.

Бондарев же по-прежнему надеялся на силу воли, хотя и понимал, что она подводит. Ведь бирюзовое небо и солнце-веретено были плодами подстегнутой испарениями фантазии, а не реальностью.

Постепенно Денис начал понимать, что его способ защиты дал еще одну трещину, и весьма серьезную. Майор начал «загружаться», мысли потекли вяло, полусонно, а тело охватило оцепенение. Прошло неопределенное время, и перед внутренним взором начали мелькать обрывочные видения…

…Бондарев снова вернулся в прошлое, как это случилось перед последней атакой наемников Кравченко. Полустертые воспоминания вновь стали всплывать на поверхность и медленно трансформироваться в достаточно внятные сцены из довоенной жизни. Память по-прежнему отказывалась выдавать ключевую информацию, но Денис цеплялся за любые возможности окончательно вспомнить все.

На этот раз воспоминание было не таким четким, как предыдущие, имело признаки сна, но в целом оставалось воспоминанием, а не фантазией на заданную тему. Бондарев сосредоточился и представил себе, что, поработав ломом, заглядывает в воображаемую «трещину» в стенке «сейфа» с секретными воспоминаниями.

Денис опять видел себя в своем старом бункере и снова в тот самый момент, когда до полной эвакуации оставались считаные часы или даже минуты. Похоже, это был выпавший из прошлого озарения-воспоминания промежуток между последним общим собранием «консерваторов», как пошутил кто-то из офицеров, то есть персонала, который остался консервировать бункер, и финальным совещанием в кабинете у коменданта секретного объекта полковника Кулдыка. Именно в этот час Бондарев совершил прощальный обход всех отсеков и уровней бункера. С ним по объекту прогулялись еще три человека. Главный Техник, Сапер и командир группы Спецназа. Их имен и званий Бондарев по-прежнему не помнил. Но зато Денис вспомнил кое-какие важные детали.

То, что Техник был близким другом Бондарева, майор вспомнил еще в прошлый раз. Теперь же к этому воспоминанию добавилась еще одна деталь. Техник был женат на двоюродной сестре Юли Бондаревой. Вот так вот, друзья, да еще и родственники. Возможно, это имело особое значение.

Про Сапера и Спецназовца Бондарев вспомнил не столь значительные факты. Первый был задумчивым, нескладным и больше интересовался биологией и медициной, чем химией взрывчатых веществ. Денис подозревал, что это увлечение Сапера связано вовсе не с ошибочным выбором профессии. Офицер «неровно дышал» к начальнице медчасти, и хобби помогало ему находить общие темы для общения с очаровательным капитаном медслужбы. Так что хобби делу не мешало. Сапер все равно оставался весьма искусным специалистом по минированию.