Выживают бессмертные - Вячеслав Шалыгин Страница 18

«Будь я на месте провокаторов, – подумалось Бондареву, – следующий удар нанес бы именно по железной дороге. Замаскировался бы под армейцев и взорвал бы полотно в нескольких местах. Без «железки» Хан не сможет перебрасывать бригады с юга на север и обратно. А это ему позарез как надо. Худо ли бедно, а транспорт серьезный, стратегический. Даже такими вот смешными составами можно многие задачи решать».

Поезд Голована состоял всего из пяти подвижных единиц, но это лишь придавало ему колорита. Первой шла платформа, на которую была установлена двуствольная зенитка, а вдоль бортов лежали мешки с песком. Пассажирские места обозначались разномастными ковриками и «пенками», разбросанными вдоль бортов. Садись, где пожелаешь, но будь любезен тут же уложить ствол на мешок, то есть как бы занять позицию. Если смотреть сверху, платформа напоминала галеру, у которой вместо весел торчали автоматные стволы. Свободные места в центре достались самым авторитетным в бригаде бойцам и конвою с пленными, такой вот разброс.

Далее шел локомотив; в его роли выступал допотопный маневровый тепловоз чешского производства. Разогнаться он мог прилично, однако долго работать в скоростном режиме ему было противопоказано, поэтому все, на что могли рассчитывать пассажиры, это тридцать-сорок, от силы пятьдесят километров в час. Скорость зависела еще и от состояния колеи, за которой никто не ухаживал уже много лет. Если не будет особых осложнений и долгих остановок, пассажиров ожидали двенадцать часов пути, и добро пожаловать в Днепропетровск. Гораздо быстрее, чем на телегах. Раза в три.

Впрочем, каким бы ни был странным на вид «бронепоезд», это был хотя бы не страшно дымящий и требующий постоянной заправки водой паровоз сталинского призыва. Такой раритет приволок в Золочев «эшелон» из шести вагонов со стороны разъезда Однобровка, последней станции на подконтрольном Черному Рынку отрезке железной дороги. Жаль, на этот антикварный шедевр с красной звездой на котле успел полюбоваться только Бондарев, поскольку лишь он находился на хвостовой платформе, когда «бронепоезд» Голована отправился в путь на юг. Артема, которому увидеть паровоз было бы особенно интересно, поселили в товарном вагоне, а Грома на «передке».

Сразу за тепловозом головановского состава была прицеплена цистерна с топливом, а вернее – под топливо, если повезет его раздобыть. Судя по репликам машиниста, в данный момент в резервной цистерне было крайне мало соляры. Ну, а как еще было понимать выражение «гульке по письку»?

Четвертым стоял упомянутый товарный вагон, где держали Артема, а замыкала состав опять платформа, как раз «бондаревская», тоже с мешками вдоль бортов, но вместо зенитки здесь стояли два пулемета.

Казалось бы, зенитная установка «ЗУ-23» на передней платформе и два крупнокалиберных пулемета «НСВТ» на задней – защита так себе, но тут важно понимать, от чего планировали защищать куцый состав те, кто выбирал вооружение. Никаких воздушных целей не предвиделось, атака бронетехники тоже не грозила. Оставался противник с обычным стрелковым оружием, и вот против него-то этой «мощи» должно было вполне хватить. Не в том смысле, что огонь из четырех крупнокалиберных стволов сметет врага, словно «могучий ураган», он просто не подпустит противника на дистанцию ответного автоматного огня. Оставалось вовремя засечь приближение этого самого противника.

В зависимости от бдительности дежурной смены, с обороной у «бронепоезда» кочевников было то густо, то пусто, но начало пути обошлось без особых происшествий. Всего-то дважды в окрестностях местечка Мерефа пришлось прокоптить пулеметы и один раз зенитку. Бондарев был почти уверен, что стрелки ни в кого не попали, но цели своей они добились. Мелькавшие на приличном удалении подозрительные личности решили, что пусть их лучше раздирают любопытство и сомнения, чем пули крупного калибра, и благоразумно ретировались.

Реальное дорожное приключение подстерегало «бронепоезд» чуть дальше, на мрачной и загадочной территории вблизи того места, где когда-то располагался городок Новая Водолага.

Слева и справа от «железки» на расстоянии пяти километров с каждой стороны возвышался Лес, но широкий проезд был почти свободен от деревьев. Лишь кое-где торчали кривые голые гнилые стволы. Все остальное видимое пространство было покрыто странным синевато-зеленым болотом, над которым висела лилово-серая дымка.

Небо над этой местностью было постоянно затянуто серой облачностью, но дождь шел очень редко. Даже если на подступах к болоту бушевала гроза, в небе над странной топью просто висела серая пелена. И наоборот, даже в самый ясный день конкретно на болоте царил унылый сумрак.

Но самое удивительное заключалось в другом. Никаких признаков городка, обозначенного на старых картах, не было и в помине. Между тем кочевники шептались, что город существует и даже почти не разрушен, но находится под зыбкой грязью. Якобы он целиком погрузился в болото, как на лифтовой платформе. На поверхности осталась только железная дорога и несколько домов с западной стороны от ее насыпи. Чуть позже эти дома тоже поглотило болото, насыпь просела до общего уровня грунта, и «железка», теперь почти плавающая на поверхности топи, стала единственным напоминанием о канувшей в болото старой жизни.

Почему аномальная топь не приняла дорогу и каким образом пути держатся на поверхности болота, да еще пропускают многотонные составы, никто объяснить не мог. Да никто и не пытался ничего объяснять. Кочевники экспериментальным путем выяснили, какую максимальную нагрузку теперь выдерживает пролегающий по болоту двадцатикилометровый участок пути, и приняли расчеты к действию. Вот почему все их составы либо формировались куцыми, до десяти вагонов, либо перед опасным участком останавливались, расцеплялись и форсировали топь по частям.

Поезд Голована укладывался в весовые нормативы, поэтому лишь сбросил ход и двинулся по Водолажской топи со скоростью не больше десяти километров в час. Поначалу, пока испарения болота были не слишком густыми, зловонными и не вышибали слезу, можно было нормально дышать и разглядывать местность. И Бондарев этой возможностью воспользовался. Зрелище было не слишком эстетичное, но все-таки завораживало. Да и если бы не завораживало, когда еще увидишь бескрайнее болото с высоты железнодорожной платформы?

Повсюду, насколько хватал глаз, простиралась сине-зеленая гнилая топь, над которой поднимались мерзкие сероводородные испарения. Кое-где встречались едва заметные островки, заваленные корягами, либо кочковатые отмели, ощетинившиеся кривыми голыми деревьями. Рельсы пролегающего по болоту пути местами едва не закручивались винтом, шпалы частично превратились в обломки, но поезд шел уверенно, почти без раскачки, и даже не сильно громыхал на стыках.

Этот факт наводил на странную мысль, что видимое состояние дороги и реальное – это не совсем одно и то же. И твари, выползающие на пути из болота, в основном это были змеи, отчасти подтверждали эту догадку. Многие из ползучих гадов тоже казались странно закрученными. Но ведь змея вряд ли станет закручиваться в спираль.

Еще на рельсы там и сям выбирались зеленые корни-щупальца каких-то болотных растений, но пугали они еще меньше, чем змеи. Остановись поезд в этом гнилом местечке, растения наверняка оплели бы его, как горшочек в корзинке, но с движущимся составом они ничего не могли поделать. Цеплялись, обрывались, падали под резаки колес с ребордами и снова тянулись, демонстрируя завидное упрямство, но это было все, на что они были способны.