Рекреация - Игорь Борисенко Страница 19

В это время слева к ним подошел тот самый солдат, что убил старика, и это заставило Оскара внутренне сжаться и почувствовать дрожь в коленях. Однако солдат не собирался убивать его, он просто рявкнул:

– Fort von hier! (Прочь отсюда! (нем.)).

Оскар поспешно попятился. Солдаты пошептались, бросая на него косые взгляды. О чем они говорили, можно было только догадываться, но Оскар надеялся, что его тяжелый кожаный плащ, высокие ботинки на толстой подошве и дорогие очки на лбу произведут хоть какое-то впечатление. Так оно и оказалось. Старший австриец остался наблюдать за «посетителем» холодными враждебными глазами, а младший убежал за пакгауз. Оскар стоял посреди грязной бетонной площадки на виду у десятка вооруженных до зубов неврастеников. Конечно, он понимал их состояние: вдали от родины, посреди полной опасностей страны и до конца этого путешествия еще ой как далеко. Однако, от понимания не легче. Тут из низких серых туч хлынул мелкий дождь. Оскар вспомнил дожди в своей деревне, оставшейся за тысячи километров от него. Там дожди приносили свежесть и облегчение, а этот только напитал воздух какой-то липкой сыростью.

Пелена дождя скрыла от взгляда и гавань, и паромы, и виадук с толпой зевак. Одна ошибка – и дождь смоет его с лица земли… С рычанием из дождя поползла колонна огромных монстров-тягачей, рожденных четверть века назад на фирме «MAN». Пятнадцать передков с таранными клиньями чудовищных капотов, блестящими решетками радиаторов, маскировочными фарами, а за ними – длинные полуприцепы с бронированными кунгами. Борта украшали по-немецки грубые надписи: «Zuriick! Man schieBen ohne Warming!» (Назад! Стреляют без предупреждения! (нем.)). Во главе автоколонны, как вожак в стаде, двигался легкий танк с длинным орудием, мортирами на башне и многочисленными противокумулятивными экранами. «Боже, как я хочу прокатиться до старушки Австрии в такой приятной компании!» – мысленно взмолился Оскар. Нужно было очень постараться.

Со стороны причала подъехал закрытый джип с пулеметной башней в крыше. С правого, торчащего в сторону порога, спрыгнул давешний молодой солдат, а из окна высунулся краснолицый полковник, который свирепо заорал:

– Nun? (Ну? (нем.)).

Молодой быстро указал на Оскара стволом винтовки и опасливо отошел в сторону. Как оказалось, не зря. Полковник выскочил из джипа и едва не набросился на парнишку с кулаками.

– Ты оторвал меня от разгрузки ради какого-то оборванца? Да ты сгниешь на гауптвахте, как только она окажется в моем распоряжении!!

Выглядело это все очень внушительно. Полковник был человеком высокого роста, с крупным подбородком и перебитым носом, коротко остриженными волосами, а костяшки на кулаках отливали багровым цветом. Оскар непроизвольно скривился, потому что иметь дело с безмозглым солдафоном ему хотелось в последнюю очередь. Однако одна ободряющая черта в разъяренном начальнике имелась: его череп был свободен от каких-либо посторонних вкраплений. Воодушевленный этим, Оскар подвинулся чуть ближе – до тех пор, пока второй солдат, постарше, не зыркнул на него полным ярости взглядом.

– Не ругайте его раньше времени, полковник, – сказал он достаточно громко, чтобы кричащий австриец мог услышать. – У меня к вам очень серьезный разговор, после которого вы, возможно, перемените свое мнение о поступке своего подчиненного.

Разъяренный вояка повернулся к новому собеседнику, и выражение на его лице говорило о том, что тон и стиль выражений он менять не собирается. Однако, открыв рот, он ненадолго застыл, не произнося ни слова. Он смотрел на тяжелый уродливый плащ местного пошива, мятую шляпу, сдвинутую на затылок, недельную щетину и на глаза, которые поразили его так же, как недавно молодого солдата. Кроме того, лицо Оскара нельзя было приравнять к лицам местных жителей – тупым, грязным, покрытым шрамами. Это было лицо уверенного человека, который знал, что делает. Взгляд разных глаз, спокойный и прямой, подавил в полковнике всю его агрессию.

– Что вам надо? – спросил он почти спокойно, только недовольно.

– Думаю, нам нужно переговорить с глазу на глаз. Полковник растерянно оглянулся, будто искал совета у своих солдат.

– Если вы боитесь, можете обыскать меня… Свяжите мне руки, наконец! Однако я хочу предупредить: разговор очень важный, причем для вас, а не для меня.

Обвинение в трусости вывело полковника из состояния нерешительности и выдавило подобие усмешки на его жестком лице:

– Ах, так! Ну что же, пойдем… те. Однако помните, что здесь территория Австрии, и я на ней полный хозяин. Очень жестокий хозяин.

– Я это понимаю. Пойдемте?

Они пешком пошли в сторону дальнего пакгауза. Джип поехал было следом, но полковник жестом велел ему отстать. У огромных ворот, раскрытых в сторону гавани, они встали лицом друг к другу. Полковник вставил в зажимы толстенного мундштука папиросу, распространявшую ароматные волны – прекрасный сардинский табак:

– Итак, у вас ровно столько времени, сколько потребуется вон тому парому, чтобы пришвартоваться. Вполне допускаю, что эти минуты будут последними в вашей жизни.

– Все в руках господних, – Оскар чуть улыбнулся. Полковник всем своим видом изобразил несогласие с последней фразой.

Стараясь выразить свое презрение, он задрал подбородок и выпустил первое облачко дыма прямо в лицо собеседнику. От давно забытого запаха сгоревшего табака у Оскара слегка закружилась голова. Он глубоко вдохнул, закрыв глаза.

– Как давно я не выкуривал папиросу!! – грустно сказал он. – К сожалению, в наше время слишком трудно доставать настоящий табак, поэтому мне пришлось бросить…

– Время, – напомнил полковник, немного смущенный уверенностью Оскара.

– Да, вы правы. Мы деловые люди и оставим околосветские беседы. Скажите, полковник, только держа себя в руках, как вы отнесетесь к тому, что я знаю о характере вашего груза?

– Что здесь скрывать? Это все равно, что пытаться скрыть факт самой нашей поездки. Вы этим хотели меня удивить?

«Он либо глуп, либо очень хорошо притворяется», – подумал Оскар.

– Я имею в виду настоящий груз. Золото.

Теперь полковник посерел, будто с очередной порцией дыма он вдохнул хлора. Папироса, забытая и задвинутая в край рта, сгорала, источая драгоценный аромат в мерзкий генуэзский воздух.

– Черт подери! – растерянно сказал полковник. – Кто вы такой? Человек Венцеля?

– Нет. Эта фамилия мне незнакома.

– Тогда я должен застрелить вас на месте.

– Но в таком случае вы никогда не узнаете того, что я хотел сказать вам, а это довольно важные сведения.

Полковник страшно нервничал, удивляя этим Оскара очень сильно. Неужели они хотели провести такой груз золота тайно и без шума? Что они, все разом отупели? Полковник, видно, смог совладать с собой. От недавней полной потери самоконтроля осталась только нервная дробь, которую он отстукивал пальцами по кобуре на поясе. Хотя, это он мог делать и специально – в тон своей предыдущей фразе.