Отцеубийцы - Мария Вой Страница 19

– Все, к чему ты прикасаешься, превращается в мусор, как Рейнар.

Он вывел ее из темницы и передал Киршу, который провел ее в комнату, не проронив ни слова.

Ни Волайна на западе, ни Аллурия на востоке так и не дали ответа. Тарра рассказывал об этом Шарке, показывая ей на карте эти страны. Волайна, скрытая за горами страна строгих законов, почитания Единого Бога и военного ремесла, выступавшая под оранжевым флагом с двухглавым львом, и Аллурия – морская держава за Галласом и Узким Проливом, над которой развевался синий стяг с белоснежным единорогом, – делили с Бракадией один язык, общий горный хребет Янвервольт и культуру. Вот только в разные времена они успели побывать как добрыми союзниками Бракадии, так и ее заклятыми врагами. Последняя война с Аллурией закончилась победой Бракадии благодаря Свортеку, который убил обоих аллурийских кьенгаров. У Волайны кьенгаров и вовсе не было вот уже несколько десятилетий. Это значило, что сейчас Бракадия, пусть и обессиленная внутренней войной, имела перед ними преимущество – Шарку.

О том, что Хроуст попросил помощи у тех, кто совсем недавно был готов стереть Бракадию в пыль, Тарра сообщил неохотно. В отсутствие Латерфольта, который наконец взял себя в руки и теперь собирал из хиннов новую кавалерию, именно он взял на себя роль учителя Шарки и немало этим наслаждался. Истории были его страстью, как Дар – страстью Морры. Но именно эту историю – запутанную и мрачную, от которой голова шла кругом, – он рассказал лишь тогда, когда Шарка спросила сама, услышав разговоры гетманов.

Что касается Морры, Шарка нередко видела ее на пирах, куда Морра таскалась за Киршем. Но обе девушки не решались даже приблизиться друг к другу: Сиротки следили за каждым их шагом. Во взгляде Морры Шарке временами чудилась мольба. Шарка бы сейчас не отказалась от такого союзника, зная, что ни Латерфольт, ни Хроуст не согласятся привести ее к герцогу, а мысль поговорить с ним так и не покинула ее.

Напряжение тем временем повисло над Козьим Градом. Сиротки, застрявшие в ожидании решения своего предводителя, маялись и ссорились, а сам Хроуст мрачнел и гневался, раздраженный молчанием Рейнара, Аллурии и Волайны. Первая стычка возникла между Латерфольтом и Киршем, когда Хроуст уехал проследить, как строятся вагенбурги – укрепленные повозки с ружьями, его движущиеся крепости и главное оружие на поле. В тот вечер Кирш, в котором давно уже зрело недовольство, подошел к Латерфольту после ужина и начал что-то шептать ему на ухо. Шарка и Тарра искоса посматривали на Старших детей Хроуста; Шарка заметила, как Морра за своим одиноким дальним столиком вытянула длинную шею, пытаясь уловить хотя бы слово.

– Я же сказал, нет! – рявкнул Латерфольт, привлекая всеобщее внимание.

– Ты сам знаешь, что это единственный способ, Латерф, – наступал Кирш. – Если он поймет, что за план был у Свортека…

Договорить он не успел: Латерфольт схватил Кирша за грудки и прижал к стене. Все произошло слишком быстро. Кирш совсем не ожидал от егермейстера такой злости и не успел оказать ему сопротивления, повиснув как тряпка.

– Он только того и добивается, чтобы мы играли по его правилам! – громко, чтобы все слышали, говорил Латерфольт. – Он и его сучка, которая высосала тебе мозги через хер. Очнись, Кирш! Мы не пойдем на поводу у человека, который повинен в смерти стольких наших братьев!

– Это ты очнись! – собрался Кирш, безуспешно пытаясь отцепить от плаща цепкие руки. – Какой бы мудак он ни был, сам гетман готов на это пойти ради нашей победы! А ты…

– Вот и говори с гетманом! Ха-ха, что, поубавилось спеси?

– Дело не в этом. А в том, что ты ведешь себя так, словно кьенгар принадлежит тебе одному и только ты можешь за нее решать!

Взгляды всех обратились к Шарке, затем вновь к Латерфольту. Но тот не обернулся, продолжая взглядом сверлить Кирша. Молчание длилось целую вечность, так что Кирш даже позволил себе выпрямить ноги.

– Это не просто кьенгар, мать твою, – четкий голос Латерфольта наконец рассек испуганное молчание. – Ее зовут Шарка, и она моя невеста!

Потрясенные шепотки прошелестели по залу. Сердце Шарки бешено забилось, в лицо хлынула кровь.

– Поэтому, – сказал Латерфольт, отпуская Кирша, – я буду решать, с кем и как ей говорить!

Он прошел к Шарке и протянул ей руку:

– Пойдем, – поторопил он ее, онемевшую и растерянную, – я не хочу, чтобы ты слушала эти бредни.

Впервые за три недели он коснулся ее, посмотрел на нее прямо – и все после слов, о которых Шарка, уже не надеявшаяся на его расположение, даже не мечтала. Латерфольт вывел ее из зала, который разразился голосами и криками, едва двери захлопнулись за их спинами. Они вышли в коридор, ведущий к ее покоям, и там, не доходя до двери, Латерфольт схватил ее, прижал к своей груди и зарылся носом в ее волосы, как любил делать и раньше. Но теперь он делал это с силой, даже с яростью, уже не спрашивая разрешения.

– Я не позволю им снова ставить тебя под угрозу! – услышала Шарка его бормотание. – Я никому тебя больше не отдам!

– Вилем…

– Латерф! Вилем давно мертв, и я не хочу больше слышать это имя!

– Латерф, но мы могли бы поговорить с Рейнаром все вместе, чтобы он точно не причинил мне вреда. – Шарка попыталась отстраниться, выскользнуть из удушающих объятий. Латерфольт поддался, но лишь затем, чтобы прямо посмотреть в ее лицо.

– При чем здесь проклятый Рейнар?! – закричал он на весь коридор.

– Ты просто не хочешь его слушать, ведь так? – сказала она, удивляясь самой себе. Еще месяц назад одна мысль о том, чтобы говорить так с Латерфольтом, привела бы ее в ужас. Но теперь она говорила, пусть сердце ее и билось все тяжелее. – Ты так ненавидишь его, что даже не хочешь попробовать узнать, зачем Свортек отдал ему Дар…

– Шарка! Нет! Это не о нем, это о тебе и обо мне, о нас! Милая…

Долгий поцелуй перекрыл все возражения, на которые она с таким трудом подбирала слова. Латерфольт пинком распахнул дверь и уложил Шарку на кровать.

Теперь он брал ее с собой всюду, а спать приходил в покои, которые изначально были определены для них двоих. Новость о том, что Латерфольт намерен жениться на Шарке, облетела крепость за считаные часы, и теперь их всюду сопровождали поздравления, шутки и пожелания. Хроуст, вернувшийся в Козий Град на следующий день, поздравил их без всякого удивления. Он заверил, что, как только Редрих падет, их свадьба станет первым и самым пышным пиром свободной Бракадии, на который Сиротки не пожалеют никаких средств.

Дэйн, узнав новости, едва не сошел с ума от радости. Растеряв всю свою гордую стать, он принялся прыгать вокруг Шарки и Латерфольта, как щенок. Шутка ли: теперь он не только один из Сыновей Яна Хроуста, но и шурин самого Принца Сироток!

Сама же Шарка праздновать и радоваться не спешила. Кажется, даже с титулом Хранительницы Дара ей было легче свыкнуться, чем с мыслью о том, что герой мятежной Бракадии предложил ей – пусть и неуклюже – руку и сердце. Ей, безродной бывшей шлюхе, далеко не самой красивой, совсем не умной… Она все ждала, когда Латерфольт в своей мальчишеской манере начнет оправдываться, объясняя, что это все шутка, что он не то имел в виду. Но нет, он гордо принимал поздравления и благословения, настаивал, чтобы она всегда была у него на виду, а по ночам старался отогнать ее сомнения своим немалым мастерством искусного любовника. Шарка, впрочем, не могла избавиться от ощущения, что даже в минуты близости глаза Латерфольта смотрят сквозь нее.