Эмбрион. Поединок - Юрий Мори Страница 19

Впервые за несколько месяцев Кату приснилась Консуэло.

Бывшая любовь всей жизни что-то рассказывала ему, долго, нудно. Объясняя, что время нельзя повернуть назад, что его судьба сама по себе, а ей надо быть здесь, на Базе. И рожать здоровых детей. Он не спорил, просто сидел и слушал, зачем-то считая про себя минуты. Одна. Две. Десять. Важно было то, что скоро вставать.

– Мне пора, Суля… – По его внутренним часам прошло полчаса. Говорить на самом деле было не о чем.

– Да пора, пора! – ворчливо подтвердил стоявший первую вахту Груздь. – Ты во сне часто болтаешь?

– Случается… – подтвердил Кат. В голове было мутно, хотя он выпил у покойной старосты меньше всех. Сухой язык царапал рот, вызывая желание влить в себя залпом пару литров воды. – Сколько сейчас?

– По моим прикидкам, часов семь. Давай я пару часов сплю и выходим. Нам везет, сегодня ж седьмое.

– Не понял… – честно признался сталкер. – Седьмое ноября, да. И что?

– А то, – непонятно, но емко откликнулся Груздь. – Праздник у них. Идти проще, главное, не пить нигде.

Кат почесался и задал вопрос, не дававший ему покоя с самого знакомства с дружинником:

– Слушай, тебя же Никитой зовут?

– Ну.

– А почему – Груздь?

– Я когда родился, батя это… Ржал очень. Мол, сам маленький, а башка большая. Как у гриба. Или у вон чего, но не хером же меня звать. Так и пошло потом.

После этих слов дружинник завернулся в тулуп, подняв высокий воротник и опустив уши шапки. Лег на только что освобожденные Катом еще теплые доски и почти сразу уснул. Садко так и спал рядом весь остаток ночи и утро: не ставить же его часовым?

Спалит еще все кругом. Из любви к искусству.

Свернув в темноте с дороги, они прошли еще с километр. Двигаться по целине, да еще неровной, пришлось небыстро. Груздь топал первым, иногда попадая в незаметные под снегом рытвины. За ним – след в след – шествовал бродячий певец, а замыкал колонну Кат. Сталкеру почему-то казалось, что за ними следят. Он оглядывался, прислушивался, стараясь не обращать внимания на сопевших впереди попутчиков. Да нет, почудилось. Никого. Если бы погоня – это было куда более шумным и заметным делом. А так – просто расшалившиеся после боя в деревне нервы.

Миновав овраг и небольшую лесополосу, они действительно вышли к длинным, давным-давно заброшенным зданиям. Одноэтажные сараи из кирпича тянулись метров на сто каждый, параллельно друг другу. Крыши почти везде провалились, внутрь намело снега, и ночевка в этом месте мало отличалась от сна прямо на снегу. Груздь нашел, конечно, более-менее укрытое место в торце одного из коровников, под куском чудом сохранившегося шифера, но все равно – условия спартанские. Раньше здесь была комната для телятниц или что-то вроде, отделенное от здания стеной с дверным проемом внутрь. Ни окон, ни дверей наружу, очень удачно. Да еще и стопка досок на полу.

Впрочем, всем хотелось спать, а где – уже не так важно.

Людей здесь не было, а остальное можно было перетерпеть.

Кат размял ноги, попрыгав на месте, попил воды и решил выглянуть наружу. Тусклый зимний рассвет уже наступил, можно и осмотреть окрестности. Тем более – или ему показалось? – откуда-то еле уловимо тянуло дымом. Если у них здесь все-таки есть соседи, дело принимало другой оборот.

Взяв автомат, он прошел вдоль стены их случайного укрытия до давно открытых наружу, да так и вросших в землю ворот. Выглянул, осмотрелся. Да нет, никого. Хотя запах дыма – а жгли явно деревяшки – стал немного сильнее. Нет, надо проверить, не ждать же неведомой опасности – а все непонятное опасно – ничего не делая.

Стараясь поменьше скрипеть снегом, Кат медленно миновал коровник, зашел за угол и оторопел. Нет, наверное, надо было сразу стрелять – хотя зачем? Или по меньшей мере взять бы этого человека на прицел. Но Кат так удивился, что не сделал ничего. Совсем ничего: стоял и смотрел на сидящего на сломанном ящике перед небольшим костром мужика в странном, похожем на летный, комбинезоне и вязаной шапочке.

Незнакомец, рядом с которым лежал на снегу рюкзачок, что-то варил на огне, держа ковшик в руке. От горячего металла его спасала толстая перчатка. Оружия не видно. Никакого, даже ножа на широком поясе с кучей каких-то крючков, зацепов и прочей фурнитуры.

– Люблю, знаешь ли, кофе, – спокойно сообщил мужик, даже не оборачиваясь. – Будешь? С похмелья – самое то.

– Кофе? – Кат принюхался. Да, судя по запаху – самый настоящий. Такой в городе по пятнадцать патронов за небольшую упаковку идет. Офигеть… – Да не откажусь! А ты кто?

Быстро осмотрев местность, сталкер понял, что незнакомец здесь один. Да и не похож этот кухонный сюрреализм на засаду, не так это делается.

– Я-то? – мужик наконец повернул голову. Обычный человек, внешность непримечательная, на вид – лет сорок. Чисто выбрит, словно кроме утреннего кофе он успел еще и воспользоваться острым лезвием, поскоблить кожу. – А у нас нет имен, сталкер. Присаживайся.

Он махнул рукой в сторону валявшегося рядом второго ящика, кривоватого, давно потерявшего начальную форму и заодно половину дощечек.

Глянув, чтобы не сесть на один из обильно торчавших гвоздей, Кат примостился на ящике. Автомат, впрочем, он из рук не выпускал. Что бы ни выкинул странный любитель кофе, его положить он точно успеет. А дальше жизнь покажет.

– Неудобно же разговаривать, без имени. Тем более ты меня знаешь…

– Вы зовете нас порчами, – так же спокойно, словно они беседовали в городском доме, а не в проходе между двух бывших коровников в сельской глуши, откликнулся мужик. – Так и зови. Порч. Мне, Кат, это глубоко все равно.