Господин Севера - Евгений Щепетнов Страница 18

Утро началось… нет, не с танцующей старухи!

М-да… спроси сейчас кого-нибудь – не здесь, на Машруме, а на Земле, у благополучных мальчиков и девочек, которые тыкают своими ухоженными пальчиками в последнюю модель айфона, глупо при этом улыбаясь: «Откуда это: «Утро началось с танцующей старухи»? Или: «Наш Карл сопя тянул вдоль шоссе»? – и ведь точно не скажут! А мне вот отец в свое время подсунул синюю такую книжку, издания годов, если не ошибаюсь, шестидесятых, и сказал: «Прочитай! Не пожалеешь! Не фантастика, да, но… в общем – прочти!» И я прочел. «Три товарища», Эрих Мария Ремарк.

Теперь я помню лучшие места книги практически слово в слово, могу цитировать наизусть. И вот там, в книге, друг Роберта Локампа Ленц, знаток душ и вообще изотерики, в день рождения Роберта спросил его, чем начался день. И тот ответил: «День начался с танцующей старухи!» Это уборщица в автомастерской выпила коньяк для клиентов и танцевала, когда Роберт туда вошел. И Ленц нахмурился и сказал, что это плохая примета.

Если танцующая старуха – плохая примета, как тогда расценить то, что день начался с абсолютно лысой девушки, вопящей, как две пожарные и одна полицейская машина, вместе взятые?

Я проснулся от диких криков и, ничего не соображая, решил, что на дом совершено нападение (что, впрочем, было очень близко к истине). Схватив со стула рядом с кроватью меч и кинжал, как был, нагишом, бросился вниз, на первый этаж, развив такую скорость, что мне позавидовал бы чемпион мира по бегу.

Оказавшись в гостиной первого этажа, с минуту пытался понять, что происходит – в клубке, который катался по полу, спросонок я не мог различить почти ничего, кроме обнаженных частей тел, мелькающих перед глазами, как стекляшки калейдоскопа. Очень мешает наблюдательности тот факт, что ты едва продрал глаза, но проснуться до конца так и не успел.

Понаблюдав за орущим и визжащим комом, я перевел взгляд на зрителей, молча стоявших вокруг дерущихся и таращивших глаза на странную драку, как на явление Создателя народу. Тут была вся моя челядь в полном составе, начиная с Норсаны и Диены и заканчивая конюхом Эрлом, с интересом наблюдавшим за этими бабскими разборками и ухмылявшимся кривой довольной ухмылкой.

Именно бабскими, потому что катались по полу Рила – и воспитанная, императорских кровей принцесса Маурика, сверкавшая своей гладкой лысиной и голой попой. Как эта самая попа вдруг стала голой – это ведала скорее всего только лишь Рила, которая к тому времени, как я спустился, была совсем уже обнажена. Вокруг валялись куски материи, нитки, рассыпавшиеся бусины, сделанные из белых косточек и разноцветных камней, а еще – все пространство вокруг забрызгано капельками крови и заплевано кровавой слюной. Бой шел, похоже, что не на жизнь, а на смерть! Только что оружие почему-то не применялось – меч и кинжал, которые, видимо, принадлежали Маурике, лежали поодаль, зажатые ногой очень серьезной и взволнованной Норсаны.

– Аааа… сука! Сука! Убью! Тварь! Мунга! Убью! Аааа!

Я стоял, приходя в себя, и чувствовал, как меня накрывает волна яростного, истерического смеха. Бойцы, в душу мать! Им бы бассейн с грязью – вот было бы зрелище!

Но и так неплохо, есть на что посмотреть! Кстати, безволосая Маурика смотрится в высшей степени приятно! Хороша, зараза!

Я начал хохотать. Меч и кинжал вывалились у меня из рук и тут же были подхвачены внимательной Диеной и оттащены в сторону. Я ржал, как конь, забыв о том, что стою голым перед всей моей «шайкой», смеялся так, что слезы потекли у меня из глаз, и перестал смеяться только тогда, когда кто-то взял и ничтоже сумняшеся прыснул мне в лицо холодной водой, набрав ее в свой прелестный ротик.