Корабли и галактика - Алексей Иванов Страница 17

Главная цель броска через Ракайский тоннель висела перед тонким бушпритом Парусника. Навк разглядывал сложную конструкцию из огромных шестерней, осей, рычагов, цепей и пружин, которая находилась в беспрестанной, ровной и мерной работе — вращались звездчатые диски, бежали звенья, ходили локти шкивов и ехали зубцы. Неведомая машина внушала жуть своим сверхъестественным замыслом.

— Она что, со времен Кораблей не останавливается? — спросил Навк, но Корабельщик не ответил. — Тогда это вечный двигатель, — решил Навк.

— Нет, — вдруг сказал Корабельщик. — Это не вечный двигатель. Миллиард лет — очень много, но это не вечность. Корабли построили другой, настоящий вечный двигатель. Он находился в Сбет-секторе в скоплении Удавки. Корабли нарушили пространство, вытащив в силовом коконе клочок Абсолютной Пустоты из небытия. В этот пузырь они поместили вечный двигатель. Несколько тысяч лет назад безумный инженер Волопай решил исследовать его и найти принцип Вечного Движения. Он вскрыл пузырь, и образовались Прорехи Мироздания, сквозь которые к нам вторглись семь легионов нелюдей. Вторженцы утащили на Озарение почти половину человечества, прежде чем их армады были разбиты у кровавой звезды Никин. Вечный двигатель был уничтожен в этой войне.

Над шестернями на тонкой стреле был подвешен балкончик. Из-под слоя пыли на нем смутно проглядывал контур большого иероглифа.

— Это знак Человека, — сказал старик. — Опускай Парусник, дочка.

Парусник приблизился к балкону и осторожно коснулся его причальной иглой. Навк и Корабельщик сошли на древний камень. Поднимая вязкие клубы пыли, осевшей за тысячи лет плотным слоем, они приблизились к парапету. Под ногами блестело золото из крови вепря Уруха.

Корабельщик протянул над парапетом руку, и в пальцах у него засверкал перлиор.

— На Ракае мы узнали, что у Джизирака перлиор будет песчинкой, — сказал Корабельщик. — Посмотрим, что будет с этой песчинкой, когда она попадет в часы вечности.

Огненная бусина покатилась по ладони, сорвалась и капнула вниз. Навк стремительно навалился грудью на парапет. Огонек улетал вдаль, к зубьям и шестерням. Он ударился и исчез.

Навк и Корабельщик вернулись в рубку Парусника и долго стояли у иллюминаторов.

— Вот и все, — вдруг негромко сказал Корабельщик. — Глядите.

Огромный механизм медленно разваливался на части. Отплывали выбитые зубцы. В вращении откатывались, кувыркаясь, шестерни. Разламывались оси. На глыбы распадались рычаги. Цепи рвались и, плавно изгибаясь, летели в пустоте во все стороны.

— Двигатель не смог пережевать наш перлиор, — сказал Корабельщик. — Метеориты, обломки — все мог, грыз, хрустел, а жемчужину не смог. Я так и думал. Песчинка перемолола жернова.

Осколки важно, нереально легко, неторопливо расходились, открывая сердцевину двигателя — огромный станок пружинной катапульты. На ее ложе покоилась торпеда из сверкающего металла. Помедлив, затвор треснул, и пружина, освободившись, ударила в торпеду бойком. Весь станок катапульты всколыхнулся. Торпеда рванулась вперед и вонзилась в пустоту, как сверкнувшая молния. Траектория ее, ровная, словно луч, уходила к черному провалу Джизирака.

— Смотрите! Смотрите! — вдруг позвала Дождилика, широко открытыми глазами оглядывая небосвод. — Кажется, в пространстве становится светлее!..

— В хрониках Нанарбека говорилось, что так начинался Второй Световой Потоп, — сказал Корабельщик. — Но здесь не Световой Потоп. Видимо, механизм, оберегающий катапульту, одновременно вращал выворотень. Мы его разрушили, и теперь выворотень останавливается. Пространство прекращает вращение и делается проницаемым для света.

С каждой минутой звезды зажигались все радостнее, все увереннее. Мощь их сияния нарастала, поглощая истосковавшиеся по свету недра Оверка. Из тьмы вслед за ближними светилами Пцеры проступили мелкие россыпи дальних. Парусник, наполняясь их мерцанием, льдисто засверкал, как чудесный сталактит в темной пещере туманности.

— Ну-ка, парень, если ты себя считаешь капитаном, — обратился к Навку Корабельщик. — Попробуй найти перлиор! Жемчужина для нас выглядит как звезда.

Найди-ка новую звезду на здешней звездной сфере!

Навк запрокинул голову. Искристый дым плыл в темном космосе. Парусник был погружен в его облако. Повсюду — частый и мелкий, нежный и ласковый — реял дождь огней, среди сонма которых обнаружить новый было все равно, что отыскать новую рыбу в океане.

— Вот он, — протягивая руку, указал Навк.

Он встал на капитанский мостик и положил руки на клавиши пульта. Корабельщик долго возился со скафандром и наконец показался у бушприта корабля. Навк заиграл и почувствовал, как дрожь пробежала по всем нервам, по вантам, по каждой нити такелажа Парусника. Корабельщик неуверенно протянул руку, а потом открыл ладонь, и из пустоты в эту ладонь плавно легла сияющая жемчужина перлиора.

И, точно дождавшись этого момента, волна света накатила на Парусник, всколыхнула его. Дождилика и Навк от неожиданности заслонились руками.

— Джизирак!.. Джизирак взрывается!.. — закричал Корабельщик. — Мы торпедировали его, и он взрывается!..

Темно-зеленые, ультрамариновые горы исказили лик звезды. Длинные протуберанцы извивались во все стороны. Звезда кипела, бурлила, неудержимо разбухала. Свет ее усиливался. Клочья, куски, слои плазмы отрывались от поверхности. Джизирак превратился в растущую, клубящуюся тучу, в недрах которой змеились молнии, фонтаны звездного вещества, накопленные коллапсаром, били наружу. Титаническая звезда выворачивалась наизнанку.

Океан энергии вырвался из берегов. Из белого карлика Джизирак превращался в сверхгиганта — самое великое светило Пцеры!

— Навк, — позвал Корабельщик. Он стоял в дверях рубки и уже не глядел на звезду. — Навк. — Он помолчал. — Пришло время щенят сажать на цепь. Слушай меня и молчи.

Я отдаю тебе «Ультар». Ты навсегда покинешь Парусник. Ты навсегда покинешь Пцеру. Ты забудешь все, что здесь было. Ты обязан сделать это и пережить. Я не отдам тебе Дождилику.