Война с деревьями начнется тринадцатого - Дидье ван Ковелер Страница 17

Отец приготовил нам провизию для пикника, чтобы все принимали нас за путешественников. Шофер погрузил наши рюкзаки в багажник лимузина, и мы поехали. Шлагбаумы, блокирующие движение на дорогах, поднимаются, когда к ним подъезжает машина с правительственными номерами. Полицейские при виде нас встают по стойке смирно.

– Знаешь, что это?

На ладони отца лежит старый заржавленный ключ.

– Отгадай, что он открывает.

Я пожимаю плечами.

– Заветный лес, – произносит отец торжественно.

Я смотрю на ключ, и в меня вновь вселяется тревога. Как отзвук ночного кошмара.

– Это самое красивое место на свете. Первобытный лес, который люди никогда не вырубали и не загрязняли. Его сохраняют для президентской охоты, но президент не охотится. За последние пятьдесят лет туда не ступала нога человека.

Он нежно проводит пальцем по ключу.

– Этот лес уникален. Настоящий музей природы. На его территорию не имеет права заходить даже охрана. Там растут самые древние деревья в нашей стране. Самые мудрые. Деревья-старейшины. Те, которым по крайней мере сегодня не в чем обвинить человечество. Те, кого мы должны убедить в наших честных намерениях.

Я смотрю на отца и не верю своим глазам. Разве возможно так измениться за одну ночь? Я его просто не узнаю. Передо мной наконец мой настоящий отец. Мудрец, глубокий знаток культуры. Я единственный знал его таким. От остальных он скрывался за маской горького пропойцы. Но почему-то я не чувствую себя счастливым. Сейчас в его воодушевлении есть нечто искусственное, совсем ему не свойственное. Может, это побочный эффект антиалкогольных пластырей?

– Откуда у тебя этот ключ, пап?

– Мне поручена миссия, Томас. Символическая и очень важная, о которой я хочу тебе рассказать.

Он сжимает мое колено.

– Ты заметил, что в нашей жизни не было леса? Мы никогда не бродили там, не устраивали пикников, не спали под открытым небом… В наших воспоминаниях нет ничего, кроме всякой дряни. И это моя вина. Что хорошего мы совершили с тех пор, как ты появился на свет? Ты видел, как я разрушал себя алкоголем, пытаясь по-своему противостоять этому больному миру… Все, что я старался тебе передать, все, чем хотел поделиться, – это бесполезная и опасная культура, которая только мешает интегрироваться в общество. И это был мой выбор, не твой. Теперь я понял, что неправ. Из-за собственного эгоизма я бы просто сделал из тебя изгоя. Сломал твою жизнь. Но отныне все будет по-другому, Томас. Доверься мне. Мы сможем спасти мир, и этот новый мир станет нашим. Я так счастлив, сынок, так счастлив…

На глазах у него блестят слезы. Мне становится не по себе.

– Что за миссия, папа?

– Скоро увидишь. Так замечательно, что мы с тобой наконец вместе сделаем благое дело!

Я киваю. По идее, это должен быть лучший день моей жизни. Однако с каждой минутой я тревожусь все сильней.

Лимузин тормозит у следующего пропускного пункта. На противоположной стороне улицы стоит школьный автобус. Автоматчики в защитной форме заталкивают в него школьников с остановившимся взглядом и зеленоватой слюной на губах. Среди них я вижу и Дженнифер.

Я поворачиваюсь к отцу. Он проследил за моим взглядом и хмурится.

– Там твоя подружка? Но ведь с ней утром было все в порядке, разве нет?

Я стараюсь как можно увереннее произнести «конечно». Он сочувственно улыбается и записывает в блокнот номер автобуса.

– Я прослежу, чтобы с ней хорошо обращались, – обещает он. – правительство мне теперь ни в чем не отказывает.

Вдруг радостное лицо отца омрачается беспокойством.

– Она… как-нибудь… контактировала с тобой, когда была у тебя?

Странный вопрос, учитывая, что утром он застал меня в ее объятиях. Тем не менее я отрицательно качаю головой. Чтобы успокоить его. А заодно и себя самого.

– А у тебя, Томас, нет никаких симптомов, ты уверен? Вакцина не вызвала у тебя никакой особой реакции?

Я с волнением признаюсь, что не сделал вакцинацию против гриппа-V. Его беспокойство сразу рассеивается.

– Ты совершенно правильно поступил, сынок! Вакцина не только недоработана – ты видел, какие у нее побочные эффекты, – она еще и усугубляет непонимание.

– Что-что?

– Нам поручено определить частоту сигналов, Томас, а не заглушать их дополнительными помехами.

– Не понимаю…

– Деревья посылают нам волновые сигналы, чтобы передать какое-то сообщение. Всего лишь для этого. Но когда мы отказываемся слышать и отвечать, оно нас убивает.

Я мысленно повторяю последнюю фразу. Отец уточняет:

– Виновата не сама пыльца, а наша реакция на нее. Если мы боимся, то заболеваем. Ты следишь за моей мыслью? А болезнь, Томас, – это информация, которую разуму не удалось усвоить.

– Ты хочешь сказать, что деревья не желают нам зла?

– Деревья – такие же, как мы. У них тоже есть инстинкт самосохранения. Они передают сигнал клеткам нашего тела. Сигнал в виде вируса, потому что это самый действенный способ передачи информации. Единственное средство связаться с нами с тех пор, как мы утратили телепатические способности. Если нам удастся расшифровать их послание, мы избежим болезни, которая есть не что иное, как неправильная интерпретация сигнала.