Егерь Императрицы. Мы вернемся! - Андрей Булычев Страница 16

А поручик Егоров в это время принимал вторую приятную за это утро новость. Барабанщик Лёнька нашёл-таки под убитой лошадью знамя алая. Древко его было сломано, всё оно замаралось в крови, но главным в нём было само полотнище. Вот оно, большое, шёлковое, квадратное, с основным красным фоном стяга. Внутри его два прямоугольника фиолетового и чёрного цветов, а на них виднелись какие-то письмена арабской вязи, вышитые серебряной нитью. Читал на арабском Лёшка скверно, считай, что вообще этой письменности не знал, но о чём здесь шла речь, он примерно понимал. Религию и верование своих противников поручик уважал и относился к таким вещам со всей серьёзностью.

— Молодец, Лёнька! — похвалил парня Егоров. — А я уж думал, утащили его с собой сипахи. Сверни-ка ты его аккуратно и держи при себе, будем командованию самолично в руки это трофейное знамя передавать!

Солнце взошло, и по его высоте можно было сказать, что утро было в самом разгаре, а это означало, что кавалерия в Гуробалах поднимется по тревоге. И путь им до этого места будет от силы полчаса, ну, максимум и при хорошем раскладе — минут сорок пять — пятьдесят.

— Хотя сразу они, конечно, в галоп не пойдут, — прикидывал Егоров. — Нужно же им будет покричать хорошенько, поохать, попереживать своим соплеменникам, вырвавшимся живыми от русских. И только потом, вдохновлённые речью высокого начальства, выедут они на войну с неверными.

И всё равно времени у егерей было в обрез!

— Рота! С собой берём только целых пленных, все раненые турки остаются здесь. Трофеями не обременяться, если только пистолями и холодным оружием под себя. Бего-ом марш! Заслоном идёт первый плутонг! Быстрее, быстрее, шевелимся, братцы!

Как бежали сюда егеря буквально час назад, так же в ускоренном темпе неслись они сейчас и в сторону дунайской переправы. В скорости этого движения было сейчас их спасение. Вот-вот можно было уже ждать появления погони за спиной.

Как ни старался Огюз перед русскими, но сил и сноровки бежать в таком темпе у него не было. Он очень пытался спешить, понимая, что в этом сейчас вся его жизнь, но уже ничего не мог с собой поделать. Ноги толстячка заплетались, и наконец писарь свалился на землю в изнеможении. Всё, теперь-то его точно вот тут же прям и заколют!

— Чего встали?! А ну подняли пленного и ножками, ножками быстрей! — прикрикнул на свою команду Потап. — Четверо несут, остальные охраняют, а потом меняются!

Наконец показались и береговые шанцы. Через Дунай сновали казачьи лодки, перевозящие на противоположный берег беженцев из двух селений. Военные поисковые команды ждали своего часа рядом. По валам шанцев слонялись какие-то люди. Возле небольшого орудия стояли впряженные в ременную упряжь около пары десятков здоровяков-гренадёров.

— Раз, раз, раз! Пошла, родимая! — орал капрал, руководящий всей этой командой.

Егоров подбежал к стоящим особняком штаб-офицерам и, выделив в общей группе Ферзена, обратился к нему с докладом:

— Ваше высокоблагородие, особая егерская рота свою задачу выполнила. Нам необходима одна лодка для переправы на наш берег особо ценного пленного. С основным составом мы готовы поступить в ваше дальнейшее распоряжение.

— Молодцы, егеря, — похвалил поручика барон. — Господин Шипилов уже доложился про вашу поддержку в ночном бою по овладению шанцами. Отражу это в своём рапорте. Думаешь, скоро вражеская конница подойдёт?

— Так точно, очень скоро, — выразил своё мнение Алексей. — До Гуробал тут всего ничего, скоро накатит дозор, а потом и основные их силы подлетят.

— Эх, — вздохнул подполковник. — Нам бы ещё часик здесь продержаться. Мирных жителей пришлось выводить, их бы непременно побили османы. Ладно, будет вам лодка. С ней мы переправляем вашего пленного и человек пять из конвоя. Все остальные свободные места будут под раненых, — и обернулся к командиру орловцев. — Алексей Сергеевич, ты с егерями эти шанцы брал, вам их и защищать теперь придётся. Вон поручик утверждает, что скоро уже конницу здесь нужно ждать, а у нас ещё даже мирных на тот берег не успели переправить. Устраивай с егерями оборону!

Через несколько минут Алексей прощался с Гусевым:

— Пакет этот, Сергей, и пленного писаря лично в руки полковника фон Оффенберга передашь! Там рапорт по всему нашему поиску и кое-какие сведенья. Всё остальное он и сам из этого языка вынет. С тобой в конвое будет Лёнька, у него знамя разбитого алая сипахов. Присмотрите за нашими ранеными. Ну да ты и так всё сам знаешь.

— Алексей, ну оставь ты меня здесь! Отправь лучше старшим какого-нибудь унтера на тот берег. Ну не могу я вас вот так просто тут оставить, — в очередной раз попросил его Гусев.

— Прапорщик Гусев, выполнять приказ! — сделал каменное лицо Егоров. — Это вам армия, а не деревенские посиделки: хочу — не хочу, буду — не буду! Да пойми ты, Серёг, — постарался он смягчить разговор, — в этом писаре весь смысл нашего выхода, его в целости и в сохранности нужно командованию доставить и объяснить там, как он важен. Там ведь, в штабе, могут и отмахнуться, не вникнуть во всю важность его сведений, а ты-то у нас человек грамотный, пробивной, ну кто вот, как не ты, а? Да не волнуйся ты, все мы целыми из поиска вернёмся!

— Конница с юга-а! — раздался крик с валов шанцев. — Расстояние с версту бу-удет!

— Ну, давай, Сергей, некогда мне! Удачи вам! — и Лешка, развернувшись, рванул к укреплениям.

— Удачи! Ни пуха ни пера вам! — крикнул Гусев вслед командиру. — Давай, Лёнька, тащи в лодку этого, и сами туда прыгайте! — со злостью кивнул прапорщик на пленного, перескакивая внутрь через борт.

— Эх, ещё бы одну пушечку, — кусал Лёшка губы, всматриваясь в подкатывающую волну всадников.

«Ба-ах! Ба-ах!» — выплюнули огнём и дымом два орудийных ствола, и их ядра с гулом унеслись к цели.

— Рота, внимание! Штуцерные, то-овсь! Пли-и! — Семнадцать нарезных стволов выбросили свои тяжёлые пули на четыреста шагов. — Быстрой пулей заряжай! — рявкнул новую команду Егоров. — Фузейщики, то-овсь!

Вот он, новый рубеж открытия огня. Двести пятьдесят шагов — это запредельное прицельное расстояние для обычного гладкого ствола, но вот с этой новой пулей — вполне себе даже убойная дистанция.

— Пли-и!

«Ба-ах!» — громовой залп сотен фузей окутал дымом южную сторону вала. Десятки всадников и лошадей в отдалении сбило им на землю. «Ба-ах! Ба-ах!» — пушечная картечь ударила с истошным визгом в самую гущу конных порядков. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — ударили тройным фузейным залпом уже плутонги орловцев, забирая свои жертвы у подкатившей к рогаткам кавалерии османов.

— Огонь без команды! Беглым пли-и!

Егоров, прикрываясь большой связкой ивовых прутьев — фашиной, выцелил размахивающего бунчуком турка и нажал на спусковой крючок. «Бах!» — облако сгоревшего пороха снесло чуть в сторону, и его глазам открылась вся панорама боя. Конница турок, оставив на земле сотню тел, откатывалась назад. А в спину ей ещё продолжали лететь пули и картечь.