Дикий Восток - Александр Афанасьев Страница 16

Князь попытался зайти в класс незамеченным — но это ему как всегда не удалось. Стоявший у доски — здесь была доска на стене как в гимназии, комэск, майор от авиации Петр Порфирьевич Грибов оборвал свою речь на полуслове…

— Господин капитан Шаховской… — Грибов недолюбливал дворян, хотя князь не мог понять за что как мило с вашей стороны, что вы соизволили присоединиться к нам. Если уж вы здесь — не соизволите ли вы немного рассказать нам о среднем британском бомбардировщике Веллингтон и особенностях борьбы с ним.

Несмотря на то, что чистых истребителей в зале было немного — командование авиации добивалось того, чтобы истребительную науку знали как можно большее число летного состава. Все понимали, что случись война — и первым делом придется бороться за господство в воздухе, имея противниками многочисленные авиакрылья с британских авианосцев и эскадры тяжелых бомбардировщиков. Борьба эта обещала быть тяжелой, кровавой и иметь подготовленный летный персонал на запас было жизненно необходимо. Когда начнется — учиться будет уже поздно.

— Охотно, господин майор — средний бомбардировщик Веллингтон, назвал так в честь города в Великобритании. Вас интересует «Марка один» или «Марка два», господин майор?

— Марка два будет интереснее, господин капитан

— Веллингтон Марка два, вырабатывается на заводах корпорации Виккерс, Великобритания. Моторы — либо Роллс-Ройс, либо Бристоль-Пегасус, менее мощные. Нормальная бомбовая нагрузка — примерно тысячу двести килограммов, максимальная — одна тысяча восемьсот. Максимальная скорость четыреста тридцать километров в час, крейсерская двести девяносто. Оборонительное вооружение — шесть пулеметов Виккерс, один пулемет в носовой установке, один пулемет — в астрокуполе ^[26] и по два — в хвостовой установке и в убирающейся подфюзеляжной. Имеются специальные модификации — самолет торпедоносец, транспортный самолет для буксировки десантных планеров и заброски малых групп противника за линию фронта, самолет с РЛС для наведения истребителей и управления боем ^[27].

— Это понятно, князь, я уверен в вашем знании матчасти. Охарактеризуйте самолет как возможного противника в воздушном бою, возможную тактику его применения, борьбы с ним.

— Самолет слабый, довольно тихоходный по нынешним временам. Скорость у него меньше, чем даже у более тяжелого «Вашингтона», не говоря уж о шестимоторнике «Виккерс Британия». Бомбовая нагрузка небольшая. При сопровождении этих самолетов истребителями, даже поршневыми возникнут проблемы связанные с разницей в скоростях. У того же Спитфайра крейсерская скорость больше километров на сто пятьдесят. Значит, при совместном полете либо истребители прикрытия будут идти в неоптимальном для себя режиме, либо бомбардировщики. Отсюда проистекает основная тактика борьбы со смешанными группами самолетов противника — бомбардировщиками с истребительным прикрытием. Полное звено — двенадцать машин делится на две группы — восемь и четыре машины. Большая группа должна атаковать сковать боем самолеты прикрытия. Они вынуждены будут либо увеличить скорость, либо их просто посбивают один за одним. Если они увеличат скорость — то оторвутся от бомбардировщиков. Меньшая по размеру группа атакует и выбивает бомбардировщики, действуя парами…

— Хорошо. Капитан, ответьте, с каких ракурсов Веллингтон максимально уязвим?

Князь ответить не успел — по нервам резанул сигнал тревоги…

* * *

— Вашу мать, Рубеж, я не могу поднять машины! У меня вся полоса — в ямах, самолет — это вам не танк и не автомобиль!

…

— Я говорю, не могу. Как минимум час еще нужен на ремонт! Нет, штурмовик тоже не взлетит, все полосы закрыты. Гражданский тоже. Так точно. Есть.

…

Закрыв глаза, капитан Шаховской стоял — как раз под открытым настежь окном, где располагался полковой штаб. Нет, он не подслушивал, аристократ не будет подслушивать. Он вышел — чтобы лицо немного загорело, хотя куда уж там… В Адене было опасно загорать, солнце здесь было другим, жестоким. При короткой стрижке загорала кожа головы — сквозь волосы! Если не надел шляпу — запросто получишь солнечный удар. Люди здесь делались нервными, срывались по пустякам, много плакали. Британцы — когда эта земля принадлежала им — лишали на два года избирательных прав соотечественников, вернувшихся из Йемена. Считалось, что психика их серьезно подорвана и люди нуждаются в реабилитации.

А еще князь думал. Потому что если где то забивают колонну, а они не могут взлететь — это позор. Надо что-то придумать — и обмануть тех, кто обстрелял базу.

— Васильченко… — не открывая глаз, позвал князь

— Я здесь, ваше благородие…

— Ты помнишь, как полеты с авианосной палубы отрабатывали, когда здесь тренажера полноценного еще не было.

— Как ваше благородие?

— Машину цепляли на сцепку и …

— А… помню, ваше благородие.

— Машина та еще есть?

— Должно быть есть. Куда ж ей деться. На ней, по-моему, самолеты таскают, как раз она как тягач сделана.

— Проверь.

— Есть.

Васильченко убежал. Князь еще какое-то время смотрел на нестерпимое, проникающее даже сквозь кожу век солнце, потом повернулся и пошел обратно в штаб…

* * *

Майор смотрел на князя Шаховского так, как будто тот предложил ему перелететь всем полком и совершить посадку в Итальянском Сомали. Или вступить в содомическую связь прямо здесь, в кабинете, на столе.

— Капитан… Вам голову напекло, сударь. Идите, выпейте холодной воды.

— Никак нет, господин майор. План реальный.

— Какой реальный?! — взбеленился майор — это предпосылка к тяжелому летному происшествию! Это что придумали, с рулежки взлетать, да еще в сторону жилых кварталов! А зараз грохнетесь?! Нас всех за это так вздрючат!

Князь с интересом, словно первый раз все это видел, рассматривал кабинет комэска, майор от авиации Грибова. Потрепанный, старый стол, с письменным прибором — в чернильнице стоит перо и засохли чернила, хотя все давно писали ручками и карандашами. Пыльные, с драной обивкой колченогие стулья, засиженный мухами портрет Государя в рамке. Карта с нанесенной обстановкой, истыканная иголками на всю стену.

— А что, за погибших нас не вздрючат? — тихо, но четко спросил князь — за погибших вздрючат других? Это бесчестие, сударь!

Комэск медленно наливался багровым, бурачным соком, дыша как загнанный зверь

— Князь Шаховской, извольте выйти вон!!!

— Честь имею!